Хвост виляет собакой

Теперь Мэгги, кажется, довольна мной, но это бессмысленно. Я больше не могу разыгрывать этот спектакль. У меня включается автопилот. Может быть, поэтому Барри нравится подача – я говорю так, будто мне все равно. Я обещаю прислать копию рукописи и синопсис утром[103]. Я пью бурбон. Медленно и уверенно. Кажется, это не имеет никакого значения. У нашего хозяина есть одиннадцатилетний сын. Он в черном галстуке. Очень милый. Бармены не хотят его обслуживать. Поэтому, когда другие люди ставят свои напитки, он выхватывает их и выливает содержимое в свой стакан с кока-колой. Чем сильнее он напивается, тем больше смотрит на женскую грудь. Около полуночи он со стеклянными глазами подходит к Мишель Пфайффер и своим еще не сломавшимся голосом:

– Дайте мне их потрогать. Всего разок.

Клинт Иствуд приходит ей на помощь и уводит ребенка. Он говорит:

– Брось, сынок, мальчики твоего возраста должны играть с пистолетами.

Мэгги смотрит на Клинта.

– Ненавижу его, – говорит она.

– Почему?

– Думаешь, кто-нибудь даст мне работу, когда я буду в его возрасте?

Глава тридцать пятая

Когда вечеринка закончилась, Кравиц вернулся в свой кабинет. Сакуро Дзюдзо и два других японца заняли места за его дверью. Было три часа ночи. Тем не менее он снял трубку и позвонил Мэлу Тейлору домой. Тейлор спал.

– Это срочно? – спросил Тейлор.

– Я хочу знать правду о Джо Брозе.

– У тебя есть досье. Разве у тебя нет досье?

– Ты действительно считаешь меня идиотом? Эти пропавшие годы и гражданская работа во Вьетнаме – что там на самом деле?

– Я достану его для тебя, – сказал Тейлор. – С утра. Хорошо?

– Конечно, – ответил Кравиц.

Он повесил трубку. Ему нравился Джо. Они с Мэгги нравились ему вместе.

С другой стороны, еще ему нравились шелковые галстуки, хунаньская кухня пару раз в год, тихоокеанское побережье Коста-Рики и лондонские портные. Ему нравилось, когда агенты RepCo носили черные носки, но он еще не увольнял никого за ношение темно-синих. Мало ли что ему нравилось.

Глава тридцать шестая

– Я не хочу идти домой, – говорит Мэгги, когда вечеринка заканчивается.

– Хорошо, возьми машину, я вызову такси, – говорю я.

– Эй, Джо. У тебя найдется четвертак?

– Мэгги, не начинай…

– Купи мне чашку кофе, Джо. Давай.

По меркам Лос-Анджелеса вечер прохладный. Платье Мэгги слишком открытое. Я даю ей свой пиджак и сажусь за руль. Мэгги включает радио. Играют Pirates of the Mississippi, Кей Ди Ланг, Пэтси Клайн.

– Кто такая Бэмби Энн Слайго? – спрашивает она. Я рассказываю ей. Мэгги придвигается ближе и кладет голову мне на плечо.

– Расскажи мне о себе, – говорит она. Верх машины опущен. Однажды меня отправили домой. В отпуск после моей первой службы. Отец Джоуи сказал, что Джоуи выполнил свой долг и ему пора домой. Джоуи ответил, что он собирается обратно. Как и я. Вместе со мной. Его отец, Паскуале, владеет бакалеей, у него четверо детей – три девочки и Джоуи – так что, сами знаете, сын для него самое главное. В общем, у него водились деньги. Он сказал Джоуи, что если тот вернется домой и останется, он купит ему кабриолет. Мы – я, он и его сестра Аннет – поехали к дилеру «Шевроле» прокатиться на одной из машин с откидывающимся верхом. Паскуале пришел ко мне и сказал: «Скажи Джоуи, чтобы оставался дома. Он послушается тебя, Джо». Я был в долгу перед ним, в большом долгу. Я должен был его послушаться. Но не стал.

– Что есть, то есть, – говорю я. – Куда поедем?

– В Венецию, – говорит она. – На Пико есть круглосуточное заведение. Я хочу есть.

– Проголодалась?

На вечеринке было полно еды, подавали модную юго-западную кухню. По сути – мексиканские рецепты, переработанные для Голливуда: с меньшим количеством жира и фасолью без пердежа, потому что нет ничего хуже, чем комната, полная кинозвезд, переживающих из-за калорий и скрюченных в попытках не пернуть.

– Я не могу есть на таких мероприятиях. Боюсь, что кто-то увидит, как я ем. Если это произойдет, они решат, что я могу разжиреть. И тогда они даже не станут звонить мне, потому что не захотят говорить в лицо, что я должна сбросить два кило до начала съемок, иначе они не получат залог.

– Это бред.

– Еще какой. Но такое правда случается. Поэтому я не ем на таких мероприятиях. Пусть думают, что я питаюсь воздухом.

Когда мы приезжаем в ресторан, Мэгги сразу же идет в туалет. Я нахожу нам стол-кабинку. Такое место может существовать только в Лос-Анджелесе – в духе идеализированной классической Америки в период между Бадди Холли и Вьетнамом. Мэгги умывается, смывает всю косметику и собирает волосы в хвост. Наша официантка все равно ее узнает. Но она не нервничает по этому поводу. Может быть, она умеет вести себя со знаменитостями, а может, просто устала.

Мэгги заказывает стопку блинов, сосиски – которые обычно не одобряет – и кофе. Я беру пару яиц и тост. За нами сидит группа музыкантов. Все в черной кожаной одежде.