Кибердемоны 2. Сонгоку

— Только один: возвращайся. Я буду здесь, — улыбнулся старик. — Да, совсем забыл! — крикнул он, когда голова Мирона почти погрузилась в жидкость. — Ты должен создать якорь. Что-то такое, о чём ты никогда не забудешь. То, что поможет тебе вернуться…

Он оказался на пустынной, усыпанной крупным чёрным щебнем равнине. Никакого чувства невесомости, полёта, которые сопровождали переход в Плюс в обычной Ванне. Здесь всё произошло мгновенно. Его выбросило в какой-то пустынный уголок Сети, и мозг подстроился, сгенерировав удобную локацию.

Крупные камни напоминали пористые куски лавы, а на горизонте виднелось что-то, напоминающее вулкан…

Создай якорь, — в последний момент прокричал профессор.

Это как в психиатрии, — подумал Мирон. — Перед гипнозом больному предлагают самому выбрать слово, с помощью которого он проснётся…

Нагнувшись, он подобрал кусок лавы побольше и положил его рядом с другим. Затем принёс еще несколько. Затем — еще.

В близком радиусе крупные куски закончились, но он продолжал упрямо ходить всё дальше и дальше, таская по несколько кусков за раз, складывая их в кучу, создавая курган…

Руки покрылись мелкими царапинами. На куртке, в которой он обычно видел себя в Плюсе — небольшие проплешины и пыльные пятна. Камни были тяжелыми.

Выкладывая продолговатый кенотаф, он думал о Мелете. О том, что ему, по всей видимости, так и не придётся навестить её могилу. Если она вообще где-то есть…

Значит, хотя бы такое место упокоения у неё будет.

Закончив, он снял куртку, майку, вытер пот с лица и уселся рядом с курганом, переводя дух.

Хорошо бы, здесь росли цветы… — рассеянно подумал Мирон, и в тот же миг увидел в чёрной, насквозь пропеченной почве несколько зеленых кустиков. Их пригибал к земле невидимый ветер, нежно-зеленые листья выглядели слабыми и беззащитными.

Вы справитесь, — тихо сказал Мирон, когда из бутонов появились небольшие голубые цветки с желтыми серединками. — На вид вы нежные и хрупкие, но душа у вас отважная. Вы — такие же, как она…

В ответ листья удлинились, сделались более жесткими, а стебли — более упругими и крепкими. Они уже не клонились от ветра, а чуть колыхались под его порывами.

Мирону показалось, что он может различить еле заметный нежный и терпкий аромат… тот самый, которым были пропитаны волосы Мелеты.

Отвернувшись, он посмотрел на далёкую гору. Вопреки законам перспективы, можно было различить, как над ней кружат чёрные точки.

Долго добираться… — пробормотал он и почувствовал колебание сетки пространства. Обернулся. На камнях стоял турбо-джет. Точно такой, каким он его оставил на той многоэтажной стоянке перед тем, как поместить конструкт с Платоном в Полный Ноль…

Оседлав байк, Мирон дал газу и направил машину к вулкану. Земля под колёсами слилась в сплошную чёрную полосу.

То, что издалека казалось вулканом, оказалось громадной тушей какого-то доисторического зверя. Похоже на диплодока, — прикинул Мирон.

Вокруг вились стаи крупных и мелких зубастых тварей. Пикируя на тушу, они вырывали куски плоти и на лету, задрав зубастые пасти к белесому небу, проглатывали их.

Все бока диплодока были покрыты ранами. Из них струилась кровь, покрывая шкуру глянцевой плёнкой. Иногда, когда из тела вырывали особенно крупный кусок, диплодок поднимал к небу небольшую голову и ревел.

Он пытался сражаться. Ловил мелких тварей зубами, сбивал на землю хвостом, топтал ногами… разумеется, их было слишком много.

Объехав тушу кругом — её окружал небольшой бруствер из поверженных тел, в которых угадывались птеродактили, летучие мыши и совершенно неизвестные чудовища с большими ушами, похожие на крылатых обезьян, — Мирон вытащил меч.

Точнее, не вытащил. Он только подумал о нём, и меч вырос из ладони, как продолжение руки. Лезвие его вибрировало от напряжения, а кромка размывалась — как у лазерных резаков для особо твёрдых пород, которые он видел в виртуальной экскурсии по шахтам на Луне.

Размахнувшись — меч удлинился метра на два — он срубил нескольких тварей, затем — ещё и ещё.

Какая-то крохотная точка, запертая под слоями брони, подавала слабые сигналы о том, что нет никакого диплодока, нет никаких птеродактилей, а есть гигантский гриб из светящихся электричеством строчек кода, и есть огненные осы хакерских ботов… Но Мирон понимал, что и это — издержки воображения, попытки разума систематизировать аморфное и объять необъятное.

Через секунду он забыл обо всём: птеродактили его заметили. Они падали с неба дождём, пикировали, как зубастые истребители, как гигантские шершни. Те, которым удавалось прорваться, причиняли дикую боль, раня, кромсая и впиваясь клювами в мясо.

Меч Мирона вертелся, как сбрендившее мельничное колесо. От его лезвия так и летели ошмётки тварей, но их почему-то не становилось меньше. Лицо, руки, куртка — всё покрылось ровным слоем кровавого фарша, а передохнуть, собраться с силами и мыслями не было никакой возможности.

Он стал уставать. Соскочив с мотоцикла, тут же забыл о нём, ноги по колено погрузились в отрубленные конечности, крылья и головы с продолжавшими щелкать зубами.