Кибернетическая гипотеза

В 1973 году Лиотар, который долгое время общался с Касториадисом в группе «Социализм или варварство», отмечает, что этот новый марксистский или постмарксистский дискурс «всеобщего интеллекта» практически неотличим от дискурса новой политической экономии: «Тело машин, […] называемое вами социальным субъектом и общей производительной силой человека, – не что иное, как тело современного капитала. Обсуждаемое здесь знание ни в коей мере не является достоянием всех индивидов, оно раздельно, оно – момент в метаморфозе капитала, подчиняющийся ей в той же мере, что и ей управляющий»²⁷. Возложенная на коллективный интеллект надежда ставит этическую проблему, с которой сегодня мы сталкиваемся в утопиях коллективного автономного использования сетей коммуникации: «Согласиться с тем, что главная роль знания – быть необходимым элементом функционирования общества и действовать в зависимости от занимаемого ею места, можно только в случае, если мы согласимся считать общество большой машиной. И наоборот, мы можем учитывать его критическую функцию и пытаться ориентировать его распространение в этом направлении, только если согласимся, что общество не является интегральным целым и что оно сохраняет приверженность принципу оспаривания»²⁸. Совокупность разрозненных позиций, чей шаблон мы нашли в построениях Тони Негри и его последователей, будучи конечным пунктом марксистской традиции и её метафизики, объединяет два несовместимых конца такой альтернативы и потому обречена на политические скитания, на отсутствие конечной цели, кроме той, к которой её приводит власть. Главное здесь, что и привлекает стольких начинающих интеллектуалов, это что такие знания никогда не становятся силой, понимание – пониманием себя, и интеллектуальность всегда оторвана от опыта. Политическая цель негризма в том, чтобы формализовать неформальное, эксплицировать имплицитное, явить неявное, в общем, назначить цену всему, что вне оценки. И действительно, Ян Мулье-Бутан, верный пёс Негри, наконец изрыгнул в 2000 году нечто вроде странного хрипа ослабевшего кокаинщика: «Капитализм в своей новой фазе, или на своём последнем рубеже, нуждается в коммунизме множеств». Нейтральный коммунизм Негри и мобилизация, к которой он призывает, не только совместимы с кибернетическим капитализмом, но теперь и являются условием для его воплощения.

Как только «Доклад Массачусетского института» был усвоен, экономисты роста стали и впрямь подчёркивать ведущую роль творческого подхода, технологических инноваций – наряду с факторами Капитала и Труда – в производстве прибавочной стоимости. Другие эксперты, настолько же осведомлённые, стали утверждать с учёным видом, что склонность к инновациям зависит от образования, воспитания, здоровья, населения (вслед за самым радикальным экономоцентристом Гэри Беккером ЛЮДИ это назовут «человеческим капиталом»), от взаимодополняемости экономических акторов (чему можно содействовать, обеспечивая бесперебойное обращение информации в коммуникационных сетях), а также от взаимодополняемости между самой деятельностью и её средой, живым человеком и не-человеческим живым миром. Тогда кризис 1970-х можно объяснить наличием неучтённой на тот момент социальной, мыслительной и природной базы, лежащей в основе капитализма и его развития. А если глубже, это значит, что нерабочее время, совокупность моментов, ускользающих из круговорота рыночного оценивания, – иными словами, повседневность – это также фактор роста, потенциально имеющий ценность, поскольку он помогает поддерживать человеческую базу Капитала. С тех пор ЛЮДИ видели, как толпы экспертов советовали предприятиям внедрять кибернетические решения в организацию производства: развитие телекоммуникаций, сетевую организацию, «вовлечение в управление» или проектный подход, контрольные группы потребителей, контроль качества, – всё это помогает снова повысить норму прибыли. Как следствие, те, кто хотел выбраться из кризиса 1970-х, не ставя под вопрос капитализм, «возобновить рост» и больше не останавливаться, пошли на радикальную реорганизацию в виде демократизации экономических решений и институционной поддержки жизненного времени, например, как в случае с запросом на «бесплатное». Утверждать сегодня, что «новый дух капитализма» унаследовал социальную критику 1960—1970-х годов, ЛЮДИ могут только в одном плане: лишь в той мере, в какой кибернетическая гипотеза вдохновила возникший тогда способ общественного регулирования.