Кибуц Галуёт

– Дикари, все они здесь дикари. У меня тоже на работе весело. Вчера одну эфиопку ловили. У них традиция такая во время месячных из дома уходить, типа грязная она. Ну и убежала женщина, еще младенца своего прихватила, чтобы грудью кормить. Спряталась в зарослях между улицей Герцль и проспектом Бен-Гуриона. Еле нашли!

– Ну, а что они, вообще, за люди – эти эфиопы? – с любопытством спросила Лена.

– Да так, люди, как люди. Иврит учить не хотят. Ульпан прогуливают. В общем, нормальные люди, сидят целыми днями на полу, кофе пьют… Меня угощали, очень крепкий кофе и еда вся очень острая.

– А мне хозяйка говорит: «Делай перерыв, пей кофе, бери из холодильника и с полочек все, что хочешь». Ну, я и взяла недавно печенье к кофейку. Чувствую, странные они такие на вкус. Пригляделась к пакету, а это собачий корм. Представь!

– Это я как раз легко представляю. Я вот только не могу понять, куда это Гарри сегодня делся! Уже сорок минут его ждем. Ведь договаривались, один час в неделю без медитаций и релаксации. Где его носит, черт возьми!

И, окончательно потеряв свой «савланут», проголодавшиеся подруги пошли на поиски «кормильца» .

Кибуц жил своей обычной жизнью. Амирам подстригал розы. Бени с несколькими последователями, скрутившись в позе лотоса, пребывали в глубокой нирване. Анат и Арье любовно ворковали друг с другом, примостившись на бортике песочницы, где играла их дочка. Все три «груши», Сарит, Дорит и Аяла, сидели прямо на асфальтовой дорожке и пили кофе. Все были на своих местах, и никто не видел Гарри. Правда, Амирам с загадочной улыбкой высказал предположение, что председатель кибуца скорее всего у себя дома.

Набравшись смелости, пошли в гости к Гарри. На стук в дверь никто не откликнулся, но она была, естественно, не заперта. Из дома доносились какие-то странные звуки. Голодные женщины, набравшись наглости, зашли без приглашения…

Гарри лежал на кровати, лицо его выражало вселенское счастье, но эта была не медитация. Гарри напряженно следил за происходящим в глубине комнаты. Там, на тумбочке, бережно накрытый сверху красным знаменем, стоял телевизор. На экране двигались колонны радостных людей. Развивались красные флаги. «Мир, труд, май!» – захлебывался от счастья комментатор.

– Да сегодня же Первое Мая! – воскликнула Лена. – А мы и забыли совсем.

– Вот он, – Верочка гневно указала на лежащего Гарри. – Полюбуйся, истинный большевик. Твои голодные дети сейчас вернутся из школы, наши измученные непосильным трудом мужья придут с работы, а кормить их нечем! Потому что этот коммунист лежит себе и смотрит демонстрацию.

– А ты знаешь о преступлениях большевиков? – обратилась Вера к лежащему председателю кибуца.

Вера считала себя политически очень подкованной женщиной. В перерыве между первым и вторым замужеством, проживая с родителями в хмуром Ленинграде, без работы и без каких-либо определенных перспектив на будущее, она целыми днями читала разоблачающую советскую власть литературу и смотрела соответствующие передачи по телевизору. Ей давно хотелось поделиться своими знаниями, и тут настал подходящий момент. Перекрикивая телевизионного комментатора, на своем слабеньком иврите, употребляя глаголы в инфинитиве и начисто игнорируя предлоги, Вера произносила свою пламенную речь перед ошеломленными Леной и Гарри. Она говорила эмоционально, подражая ораторам, выступавшим на митингах во время Перестройки. Когда не хватало слов, Вера помогала себе мимикой и жестами. Она хотела открыть Гарри глаза на истинный облик коммунизма. И, действительно, после каждой фразы глаза Гарри все больше и больше расширялись от ужаса. «Прозревает», – решила Вера и еще поддала жару своим речам.

На шум сбежались «груши».

– Ма кара, ма кара (что случилось)? – закудахтали они.

– «Русские», – Гарри указал на Веру и Лену, – хотят захватить власть в кибуце! Они угрожали мне!

– Опять началось! – закричали наперебой Сарит и Дорит. – Хватит, натерпелись. Надо их было выгнать сразу же после новогодней выходки. Все ты, Аяла! Ты защищала их и взяла на поруки! Полюбуйся, теперь.

Аяла молчала. Она, действительно, пожалела русские семьи после новогоднего скандала и поручилась за них.

Поездка к врачу

Женя прогуливался по кибуцу уже третий час. Прошел столовую, детский сад, «рощу груш», домик правления, стоянку кибуцных машин, потом опять столовую и все далее по кругу. Он тщетно придумывал причину, которая помогла бы ему улизнуть от Верочки в Тверию и немного развеяться.

Верочка устроила «генеральную» уборку, вымещая всю свою злость на несчастных подушках, матрасе, швабре и щетках. Кибуцную столовую украшали к празднику Шавуот. Нет, решительно некуда было деться сегодня неприкаянному Жене, чтобы скоротать нудные, тягучие вечерние часы. От безделья он даже стал присматривать дерево, на которое привяжет веревку и все, конец! Плачущая Вера, скорбное лицо Гарри, понурые фигуры кибуцников. Хорошо бы, чтобы об этом узнала и та сволочь из Сохнута…