Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

В часі цих дискусій Михайло Грушевський звичайно ставав мовчазний[,] слухаючи уважно промови та перебираючи пальцями свою срібну бороду. На його обличчі можна було відчитати хвилювання, над яким він одначе вмів панувати, а одночасно і глибокий неспокій за будучину української державности, що народжувалася серед революційної бурі. Характеристичною прикметою Михайла Грушевського, як голови Центральної Ради, було те, що він не давав себе втягнути в дискусії і спори між представниками партій. Тільки в справах виняткової ваги забирав він слово, говорячи коротко, але рішучо.

Так було і в цьому випадку. Коли майже всі вже висловили свій погляд на справу проголошення самостійности, Михайло Грушевський гаряче спротивився намірові відкладати цей акт до скликання Установчих Зборів, зазначаючи, що Центральна Рада після переведення територіяльних виборів репрезентує волю всіх верств українського народу і що “всякоє промедленіє смерти подобно”, бо серед революційної завірюхи треба рішучого чину, що створив би ширші перспективи для дальшої визвольної боротьби.

Цей виступ Михайла Грушевського вирішив справу і конвент сеньорів Центральної Ради приступив безпосередньо до вироблення тексту IV Універсалу.

Разработали три проекта: Грушевского, Винниченко, Николая Солтана в соавторстве с Никитой Шаповалом. Проект Грушевского был самым коротким и «сфокусированным» на основной мысли – собственно, декларации независимости. В остальных двух уделялось значительное внимание социальным вопросам (земельной проблеме, национализации важнейших отраслей промышленности). Возникла дискуссия; особенно горячо защищал свой проект Винниченко. Результатом стал определенный компромисс: за основу взяли текст Грушевского, но дополнили его некоторыми положениями из остальных двух (причем некоторые социально-экономические предложения переформулировали){1097}.

Но и на этом споры не закончились. После подготовки единого проекта состоялось заседание Малой Рады, на котором должны были прийти к окончательному соглашению относительно Универсала. Оно продолжалось двое суток.

И Грушевский, и Ковалевский утверждают, что началось оно 9 (22) января. В тот день состоялось заседание, на котором был принят закон о национально-персональной автономии и обсуждались некоторые другие вопросы. В репортаже об этом заседании, опубликованном 11 (24) января, ничего не говорится об обсуждении Универсала{1098}. Объясняется это просто: заседание, посвященное Универсалу, было закрытым{1099}. Началось оно, по всей видимости, после открытого, т. е. не раньше, чем во второй половине дня 9 (22) января – а длилось так долго, естественно, потому, что среди его участников не было согласия. Грушевский (подчеркивавший, между прочим, что объявление независимости в принципе не исключало участия Украины в будущей федерации) вспоминал: