Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Как было сказано, и название полка имени Полуботка, и его политическая позиция восходят к военному клубу имени Полуботка. Это наводит на естественную мысль о причастности к событиям Николая Михновского. Такая версия тем более заслуживает внимания, потому что Михновский в указанный период вступил в конфликт с Центральной Радой и вышел из состава Генерального военного комитета. Его позиция была радикальной: он хотел независимости Украины «здесь и сейчас», а в выборе методов своей деятельности он и раньше не стеснялся: еще в 1900 году он открыто говорил о «необходимости террористической акции», а в 1904 году боевое подразделение основанной им Украинской народной партии успешно осуществило одну такую акцию (взрыв памятника Пушкину в Харькове){356}. В свете этого Михновский прекрасно подходит на роль организатора киевского путча. Более того: доподлинно известно, что летом 1917 года Михновский был арестован и отправлен на Румынский фронт. Сделано это было, по-видимому, при участии Винниченко и Петлюры, которые предпочли избавиться от опасной, в разных отношениях, личности. Наконец, план организации полка имени Полуботка на удивление напоминает план создания полка имени Богдана Хмельницкого, инициатором которого был Михновский. Однако прямых доказательств его участия в планировании путча нет. Ни в одной газетной публикации, ни в одном мемуарном свидетельстве, ни тем более в следственном деле полуботковцев Михновский не упоминается. Более того, неизвестна даже дата его ареста и высылки; не исключено, что это произошло еще в июне, до выступления полуботковцев{357}. Таким образом, Михновский остается вероятным кандидатом на роль «темной силы» – но не более того.

Существует «комбинированная» версия участника самих событий – насколько известно, единственного, оставившего о них воспоминания – полуботковца М. Падалки: по его утверждению, инициаторами были члены клуба имени Полуботка (Михновский, Лукьянов, Павелко) и некоторые члены Генерального военного комитета и Центральной Рады (Горемыка и другие). Заметим также, что по одному из свидетельств (об этом ниже), полуботковцы планировали, заняв Киев, подчиниться Центральной Раде. Явных противоречий в этой версии не видно – но и конкретных свидетельств Падалка не приводит. Трудно сказать, насколько ему можно верить{358}.

Наконец, нельзя обойти вниманием версию Павла Милюкова. В своей «Истории второй русской революции», рассказывая о киевском путче, он утверждает: «Таким исключительным моментом, вскрывающим подпольную работу большевиков на Украйне, явилась подготовка движения, стоявшего в несомненной связи с Петроградским восстанием 3–5 июля»{359}. Наибольший же интерес в его изложении представляет документ под названием «План работ 2-го укр. полка имени Павла Полуботка с 3 на 4 июля 1917 г.», который, как говорит сам Милюков, «попа[л] случайно не в те руки, для которых он предназначался». Дорошенко утверждает, что этот документ был перехвачен российской контрразведкой{360}. Сам этот документ, к сожалению, никто из исследователей не видел. Из документа, в изложении Милюкова, следует, что выступление изначально планировалось на ночь с 3 (16) на 4 (17) июля, но было отсрочено. «Исполнительный комитет», заведывавший восстанием, состоял из шести человек, в том числе автор плана младший урядник Осадчий (по другим сведениям, он был рядовым). Пять из шести фамилий совпадают с фамилиями арестованных, перечисленными выше (шестой – поручик Романенко). По плану следовало в три часа ночи занять все важные пункты Киева, а сам исполнительный комитет должен был расположиться в квартире Оберучева. После занятия города власть следовало передать Центральной Раде{361}.

Но, если план этот и действительно существовал, то утверждение о причастности к нему большевиков остается голословным. Совпадение дат киевского и петроградского выступлений, безусловно, заслуживает внимания (так, Винниченко в упомянутой телеграмме Временному правительству написал: «Петроградские события отозвались и здесь»; в сообщении Генерального секретариата говорилось: «Толпа солдат-украинцев <…> в ночь с 4 на 5 июля, в связи с событиями в Петрограде <…>»{362}) – но само по себе не может служить доказательством. Вспомним также об аналогии между украинскими сепаратистами и большевиками, которую приводил Петлюра в разговоре с Церетели. И те и другие действительно были радикалами, но на этом сходство заканчивается; с какой стати большевики были бы заинтересованы в передаче власти Центральной Раде и, потенциально, в объявлении независимости Украины, совершенно непонятно.