Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Изначально предполагалось в ночь на 1 (14) сентября вернуться на зимнее время, а в следующем, 1918 году ввести летнее время с 1 марта по 1 сентября. Во второй половине июля Министерство торговли и промышленности внесло во Временное правительство проект о продлении летнего времени до 1 (14) октября. Тогда же было высказано предложение переводить часы назад не в полночь, а в 2 часа ночи, что по очевидным причинам удобнее{373}. В конечном счете Временное правительство так и не отменило летнее время; это сделали большевики лишь в декабре.

Сразу же после июльских событий в Петрограде в Киев возвратился Василий Шульгин. «Я понял, что мне в Петербурге [sic] делать нечего, а в Киеве мое присутствие могло быть полезным», – вспоминал он и без лишней скромности добавлял: «Моя сестра, которая вместе с моей первой женой Екатериной Григорьевной вела “Киевлянин” в эти бурные дни, настойчиво звала меня вернуться в Киев и шутливо мне писала: “Явись народу!”».

«Киевлянин» действительно всё это время оставался семейным предприятием. Жена Шульгина, Екатерина, писала статьи на политические темы (под псевдонимом А. Ежов). Ее сестра, Софья, была корректором и секретарем редакции; муж Софьи, Константин Смаковский, в 1911–1913 годах был редактором газеты. Шульгин сменил его в должности редактора в сентябре 1913 года (в разгар процесса по делу Бейлиса). С 8 (21) января по 4 (17) июня 1917 года редактором снова был Смаковский, с 6 (19) июня по 9 (22) июля – Павлина Могилевская, сестра Василия Витальевича. Издателями газеты весь 1917 год были Шульгин и Могилевская.

Собрав около двадцати чемоданов, Шульгин не без труда сел в Петрограде на поезд, в единственный вагон с целыми стеклами (во всех остальных стекла были разбиты). Тут же наняли солдат-дезертиров для охраны вагона, поставив им задачу сохранить вагон целым и не пускать в него других дезертиров – и поезд тронулся. В пути Шульгину и его спутникам «приготовляли прекрасный завтрак и даже икру». Ехали медленно, но до Киева добрались благополучно.

Шульгин вернулся в свой особняк на Караваевской, 5; рядом, в той же усадьбе, располагалась редакция «Киевлянина» и типография Кушнерева, в которой газета печаталась. «По утрам, – вспоминал Шульгин, – я обыкновенно диктовал статьи для “Киевлянина” в Николаевском парке, который в двух шагах от моего дома. Там был бассейн, обведенный морскими раковинами, изображавшими Черное и Азовское моря. Был там в мирное время и фонтан, сейчас воды не было. Но рядом с морями стояла деревянная ротонда, с открытой верандой. На этой веранде я диктовал»{374}.