Киевляне в Москве (СИ)

Annotation

От авторов: В книге "Страна Моксель" Владимир Белинский бессовестно перевирает историю. Он показывает древних москвичей "кровожадными дикарями", а древних русичей - "невинными жертвами". Но так ли всё однозначно? На этот вопрос мы и постарались ответить. Иван Деникин, Александра Шелковенко

Шелковенко Александра Юрьевна

Глава 1. Первопроходцы

Глава 2. Река Ма-Асква

Глава 3. Уроки цивилизации

Глава 4. Весна в чужом краю

Глава 5. Дикарка

Глава 6. Беспокойство

Глава 7. Поляна

Глава 8. Асталче

Глава 9. Родина-мать

Шелковенко Александра Юрьевна

Киевляне в Москве

Глава 1. Первопроходцы

Странный это край - берёзы да ели. Промеж ними юлят звериные тропинки: оступишься на такой - и завязнешь в болоте. Двух дружинников так потеряли.

Если бы не лля - тучный коренастый туземец племени мурома - не пройти бы тут русинам. Но лля - дикарь, сын леса. Пригибается, нюхает воздух, точно зверь, прищуривает глаза... и безошибочно находит очередную оленью стёжку. И ведёт всех за собой, осторожно, прощупывая дорогу ногой. А уж потом машет рукой князю Юрю.

Так идут киевляне много дней. И тупое, бессмысленное однообразие леса наваливается на них, давит. Одни, вдали от родины и цивилизации, люди дичают. Усталость усыпляет все прочие чувства. И Олекса, как и прочие русины, забывает про абстрактные понятия: "хорошо/плохо", "благородно/бесчестно". Остаются лишь инстинкты. Словно в тумане, вспоминает он разграбленные туземные сёла, убитых дикарей, сожжённые хаты-"збушк". Ни жалости, ни стыда. Что сказал бы папа-священник, если бы узнал про "подвиги" сына? Олекса старается об этом не думать.

Он всматривается в чужой не-руський лес, хоть и знает наперёд: нет там ничего интересного. Или опасного. Волки не отважатся напасть на многочисленный отряд, медведь - тем более. А туземцы... Что с них взять? "Бдн, добр дикуни", - говорил о них отец Олекси. И добавлял, что живут они во тьме язычества, и что долг христианина-русина - приблизить их ко Христу.

"От наближамо" - мелькает в голове. Злая ирония пересиливает усталость. И вспоминает он перекошенное страхом лицо туземки. И его, Олекси, пощёчину. И треск разрываемой одежды. И дикое пряное наслаждение. А на лице дикарки - лишь боль и нечеловеческий страх. Ни следа ненависти - туземцы ещё не знают, что это такое. Не знают жажды мести.

- Вони живуть у гармон з природою, - сказал как-то Добриня. - зольован примтивн суспльства. деал простоти. Агресивн тенденц зведен до мнмуму.

Добриня редко раскрывает рот. А уж по душам говорит с одним лишь Олексой - остальные не поймут. В дружине князя Юря собрались, прямо скажем, не философы: хорошо, если читать и писать умеют. А кто ещё попрётся за князем-неудачником в непролозные холодные чащобы?

- Чом ти тут, Поповичу? - спросил как-то Добриня.

- Шукаю пригод, - коротко ответил Олекса, давно привыкший к своему прозвищу.

А Добриня молча кивнул. Проницательный он: сразу понял, что парень не хочет говорить.

А Олекса и сам не смог бы объяснить, почему записался в дружину к Довгорукому. Назло отцу? Но ведь дело не только в этом. Мир посмотреть? Но тогда поехал бы в Константинополь или хотя бы Корсунь - грелся бы сейчас на песочке возле тёплого моря. Обнимал бы стройных смуглых блудниц. А он, как дурак, загнал себя в северные болота и идёт по ним, вечно усталый и полуголодный - потому что много ли отберёшь у небогатых лесных дикарей? Видно, совсем уж плохо пришлось князю Юрю, если пошёл грабить убогих. А тем более, устраивать тут княжий стол.

Глава 2. Река Ма-Асква

Река была широкая и мутная. Текла она медленно и лениво. Заболоченные берега поросли редким тростником. Но слева, прямо под обрывом, в неё впадала речушка поменьше - прозрачная, чистенькая, с песчаным неглинистым дном. Будет где напиться.

- Дал не йдемо! - объявил князь Юрй.

И все вокруг поняли, что тут и будет граница его владений - если можно так назвать многие вёрсты непролазных лесов и болот. А идти далее и правда не имело смысла: сёла становились всё реже, туземцы - всё беднее, а чащи - непроходимее. Даже лля начал уже путаться в этом краю: холодные муромские земли казались отсюда благословенным югом.

- Тут буде фортеця, - Довгорукий указал булавой прямо под копыта своего коня.

- Добре мсце, княже, - одобрил Добриня, как всегда по правую руку князя.

Юрй недовольно покосился: кто он такой, чтоб оценивать княжьи решения? Но промолчал. Если бы не Добриня, не ушли бы киевляне дальше северной границы Руси. Немолодой и тщедушный, он не только дружинников держал в безоговорочном подчинении, но и туземцами повелевать умел. Напугать залещанского аборигена - проще простого. А вот заставить поступать по-своему - тут нужно умение. А Добриня точно знал, когда надавить, а когда ослабить хватку, как заинтересовать и как поставить на колени. Говорят, это он приручил ллю.