Киево-Печерский патерик

Якоже и властелинъ града того, видвъ отрока въ такомь съмерении и покорении суща, вълюби и зло и повел же ему, да пребываетьу него въ цьркви, въдастьже ему и одежю свтьлу, да ходить въ ней. Блаженый же Феодосий пребысть въ ней ходя мало дьний, яконкую тяжесть на соб нося, тако пребываше. Таче съньмъ ю, отдасть ю нищимъ, самъ же въ худыя пърты обълкъся, ти тако хожаше. Властелинъ же, видвы и тако ходяща, и пакы ину въдасть одежю, вящьшю пьрвыя, моля и, да ходить въ ней. Онъ же съньмъ и ту отъда. Сице же многашьды сътвори, якоже судии то увдвъшю, большимь начатъ любити и, чюдяся съмрению его. По сих же божьствьный Феодосий шедъ къ единому от кузньць, повел ему желзо съчепито съковати, иже и възьмъ и препоясася имь въ чресла своя, и тако хожаше. Желзу же узъку сущю и грызущюся въ тло его, онъ же пребываше, яко ничсоже скьрбьна от него приемля тлу своему.

Когда же властелин этого города узнал о смирении и послушании отрока, то полюбил его и повелел постоянно находиться у себя в церкви, и подарил ему дорогую одежду, чтобы ходил в ней. Но блаженный Феодосии недолго в ней пребывал, ибо чувствовал себя так, как будто носит какую-то тяжесть. Тогда он снял ее и отдал нищим, а сам оделся в лохмотья и так ходил. Властелин же, увидев, в чем он ходит, подарил ему новую одежду, еще лучше прежней, упрашивая ходить в ней. Но он и эту снял с себя и отдал. Так поступал он не раз, и когда властелин узнал об этом, то еще больше полюбил Феодосия, дивясь его смирению. А божественный Феодосии некоторое время спустя пошел к кузнецу и попросил его сковать железную цепь и опоясал ею чресла свои, да так и ходил. Узок был пояс этот железный, вгрызался в тело его, а он ходил с ним так, словно не чувствовал боли.

Таче, яко ишьдъшемъ дьньмъ мъногомъ и бывъшю дьни праздьничьну, мати его начать велти ему облещися въ одежю свтьлу на служение вьсмъ бо града того вельможамъ, въ тъ дьнь възлежащемъ на обд у властелина. И повелно б убо блаженууму Феодосию предъстояти и служити. И сего ради поущашети и мати его, да облечеться въ одежю чисту, наипаче же якоже и слышала б, еже есть сътворилъ. Якоже ему облачащюся въ одежю чисту, простъ же сы умъмь неже блюдыйся ея. Она же прилжьно зьряаше, хотящи исте видти, и се бо вид на срачици его кръвь сущю от въгрызения желза. И раждьгъшися гнвъмь на нь, и съ яростию въставъши и растьрзавъши сорочицю на немь, биющи же и, отъя желзо от чреслъ его. Божий же отрокъ, яко ничьсоже зъла приятъ от нея, обълкъся и, шедъ, служаше предъ възлежащими съ вьсякою тихостию.

Прошло еще немало дней, и настал праздник, и мать велела отроку переодеться в светлые одежды и пойти прислуживать городским вельможам, созванным на пир к властелину. Велено было и блаженному Феодосию прислуживать им. Поэтому мать и заставила его переодеться в чистую одежду, а еще и потому, что слышала о его поступке. Когда же стал он переодеваться в чистую одежду, то, по простодушию своему, не поостерегся. А она не спускала с него глаз, желая узнать всю правду, и увидела на его сорочке кровь от ран, натертых железом. И, разгневавшись, в ярости набросилась на него, разорвала сорочку и с побоями сорвала с чресл его вериги. Но божественный отрок, словно никакого зла не претерпел от нее, оделся и отправился с обычным смирением прислуживать возлежащим на пиру.

Таче по времени пакы нкотормь слыша въ святмь еуангелии Господа глаголюща: «Аще кто не оставить отьца или матере и въ слдъ мене не идеть, то нсть мене достоинъ». И пакы: «Придте къ мън вьси тружающеися и обременении, и азъ покою вы. Възьмте ярьмъ мой на ся и научитеся от мене, яко крътъкъ есмь и съмренъ сьрдьцьмь, и обрящете покой душамъ вашимъ». Си же слышавъ богодъхновеный Феодосий и раждьгъся божьствьною рьвьностию и любъвию, и дышаниемь Божиемь, помышляаше, како или кде пострщеся и утаитися матере своея. По сълучаю же Божию отъиде мати его на село, и якоже пребыти ей тамо дьни мъногы. Блаженый же, радъ бывъ, помоливъся Богу, и изиде отай из дому, не имый у себе ничьсоже, разв одежа, ти мало хлба немощи для телесьныя. И тако устрьмися къ Кыеву городу, б бо слышалъ о манастырихъ ту сущиихъ. Не вдый же пути, моляшеся Богу, дабы обрлъ съпутьникы, направляюща и на путь желания. И се по приключаю Божию бша идуще путьмь тмькупьци на возхъ съ бремены тяжькы. Увдвъ же я блаженый, яко въ тъ же градъ идуть, прослави Бога и идяшеть въслдъ ихъ издалеча, не являяся имъ. И онмъ же ставъшемъ на нощьнмь становищи, блаженый же не доида, яко и зьримо ихъ, ту же опочивааше, единому Богу съблюдающю и. И тако идый, трьми недлями доиде прежереченааго града. Егдаже пришедъ и обьходи вся манастыря, хотя быти мнихъ и моляся имъ, да приятъ ими будеть. Они же видвъше отрока простость и ризами же худами облечена, не рачиша того прияти. Сице же Богу изволивъшю тако, да на мсто, идеже б Бъгъмь от уности позъванъ, на то же ведешеся.