Кикимору вызывали?

Интересно, она такая же чопорная, как те сушеные воблы, которые прибыли к франконскому двору вместе с послом? Во время ведения переговоров гишпанские дамы поразили франконцев своими черными нарядами, огромными кружевными воротниками и абсолютно каменными физиономиями. Ни одна из гостий не позволила себе увлечься легкомысленным франкским Двором! Но, может быть, инфанта, в силу молодости, еще не превратилась в живой сухарь?

Со стоном потянувшись и размявшись, принц принялся приводить себя в подобающий вид: умылся, натянул узкие на голени и очень свободные выше колена штаны, рубашку с широким кружевным воротником и манжетами. Обул невысокие, чуть ниже колена, мягкие кожаные сапоги из светлой кожи с разукрашенными вышивкой желтыми каблуками. Методично застегнул все крошечные пуговки желтого с черными вставками камзола, а через правое плечо перекинул широкую, шитую золотом перевязь, удерживающую шпагу.

Зеркала в каюте не было, поморщившись, Людовик нашел свою туалетную шкатулку с зеркалом, щетками и гребнями. Поглядывая на себя в маленькое и ужасно дорогое венецианское зеркало, врезанное в крышку шкатулки, дофин причесал свои достигающие плеч волосы, тщательно пригладил усы. К счастью, природа наградила его благородной чертой внешности – борода у принца росла медленно и неохотно, как, впрочем, и у всех его братьев. Так что подстригать ее ежедневно не было нужды, что в условиях трясущейся на волнах деревянной коробки было весьма кстати.

Заглянув в шкатулку, Людовик увидел приготовленные камердинером ленты – одну алого бархата, вторую синего атласа. В моду вошли «локоны любви», и мужчина, считающий себя связанным отношениями, вплетал в длинные волосы ленту, намекая на гербовые цвета или имя дамы.

Стоит ли считать себя женихом инфанты или позволить будущим фрейлинам кронпринцессы утешить жениха?

Вспомнив решительно-насмешливый взгляд Гастона и сентенцию отца, дофин заплел узкую косицу из пряди волос и двух лент. Гишпания и Франкония вместе! И пусть Гастон позеленеет от злости!

Остался последний штрих! Придирчиво осмотрев свой бледный лик в небольшом зеркале, Людовик щедро нанес пудру и румяна, приклеил мушку над бровью, еще раз взглянул в зеркало и, удовлетворившись результатом, вышел из каюты.

Глава 33

За завтраком дофин без энтузиазма, но и без отвращения жевал вареные яйца, сдобренный маслом белый хлеб и яблоко. После трапезы он гулял по палубе, дыша свежим воздухом и разминая ноги. Ему не хотелось возвращаться в каюту, но пришлось спуститься в мрачное общее помещение на обед. К счастью, в первый день плавания на камбузе еще довольно было свежих продуктов, поэтому дофин отобедал довольно сносно.

Потом он вернулся на палубу в сопровождении маркиза де Граммона. Тот читал принцу вслух гишпанские газеты, в которых печатали статьи о милостивой и доброй инфанте. Когда же запас газет закончился, маркиз принялся за книги, которые, по слухам, приобретались для личной библиотеки принцессы. Дофин заранее поморщился, полагая, что услышит модные чувствительные стихи, а то и дамский роман, но, к его удивлению, ему принялись читать брошюру о современных достижениях гигиены!

Людовик недоверчиво послушал чтеца, а потом спросил:

– Граммон, у тебя есть список книг, купленных инфантой?

– Только за последние полгода, мой принц, – картинно посокрушался маркиз. На деле раздобыть этот список было очень непросто, но Граммон обожал играть этакого скромного слугу, готового на все ради господина.

– Зачитай! – потребовал дофин.

Пожав плечами, маркиз извлек желтоватый лист и принялся перечислять:

– «Пять основ ремесел», «Сокращенная математика», «Лечебные травы и их применение во время моровых поветрий», «Максимы», «Разговоры о тайнах бытия и науках, их изучающих»…

– Инфанта читает все это? – поразился Людовик.

– Да, мой принц! – изящно поклонился Граммон. – Более того, узнав о грядущем браке, ваша невеста попросила доставить сочинения франконских авторов, особенный упор сделав на сказках, легендах и хрониках нашего государства. Я лично выбрал новое издание «Сказок матушки Гусыни» и отправил в Гишпанию дипломатической почтой.

– Разве инфанта читает по-франконски? – нахмурился дофин.

– Инфанта читает на гишпанском, латыни, греческом, франконском и итлийском, – с поклоном отвечал Граммон, мысленно хихикая. Дофин знал франконский и аустрийский, да и то потому, что матерью его была аустрийская принцесса.

Людовик насупился. Он думал, что ему в жены выбрали милую девчушку в странном платье, а его ждет синий чулок?

Согласно портретам и описаниям различных придворных мужей, инфанта отличалась красотой, кротостью характера, остротой ума и добротой души. Людовик мог только надеяться, что эти описания были близки к правде. Но сейчас его охватили сомнения.

– Мой принц, ее высочество образованная девушка, но веселиться тоже любит. Я танцевал с ней павану на большом придворном балу…

– Павана? Эту древность еще где-то танцуют? – неуступчиво фыркнул принц, а Граммон покачал головой.