Кикимору вызывали?

Ой-ой, ему хотелось лишь слегка уязвить дофина, а получается, он его буквально напугал? Нехорошо. Если этот брак состоится и принесет плоды, король обещал ему должность маршала.

Однако, зная упрямый характер принца, Граммон не стал больше говорить о принцессе. Вместо этого предложил Людовику сыграть в карты, и вскоре дофин забылся, весело щелкая маркиза парой последних карт по длинному носу.

Плавание проходило неспешно и мирно. За обедом капитал имел обыкновение втягивать присутствующих за столом в долгие пространные беседы о путешественниках, исследователях и священниках. О том, как те и другие стремились, но никогда не могли постигнуть истинного божьего замысла. После этой утомительной беседы и пары бокалов вина принц позволял себе удалиться на палубу или в каюту, чтобы предаться размышлениям о будущем.

Дни незаметно сменяли друг друга. Еда становилась все неприятнее по мере того, как свежие и относительно скоропортящиеся продукты на корабле заканчивались. Книги по истории и генеалогии Гишпании становились все более унылыми, а внутренности дофина все так же завязывались в узел, стоило кораблю пойти против волн. Но в целом путешествие шло гладко и без происшествий.

Однажды Людовик увидел свою невесту во сне. Прекрасная золотоволосая дева, окруженная облаками, смотрела на него обеспокоенно. Ее губы шевелились, словно девушка что-то говорила, но мужчина никак не мог услышать, что же именно. Она совсем не выглядела сухопарой и скучной. Эти золотые локоны манили желанием уткнуться в них лицом, а ее розовые губы хотелось попробовать на вкус.

Дофин проснулся с неясной тоской в груди и весь день ходил задумчивый, поглядывая на портрет инфанты. За ужином Людовику подали салат, приправленный оливковым маслом. К счастью, рассеянный дофин просто уронил блюдо и лишь тогда ощутил запах оливок, на которые у него была страшная аллергия.

Совпадение? Или Изабель как-то предупредила его? Нет, бред какой-то. Инфанта, конечно, способна к магии, но предвидение такого уровня – неслыханно даже среди древних и опытных магов, не то что юных дев.

Парой дней позже деревянный борт судна подломился под весом дофина, врезавшегося в ограду при ударе особенно сильной волны. Принц чудом сумел уцепиться за канат и не свалился за борт, в темную, бурлящую в преддверии шторма воду.

Побелевшие от ужаса придворные быстро втянули жениха обратно, и с той поры дофин передвигался по кораблю на привязи, как ребенок в помочах. Никто не хотел рисковать.

Наконец, всего за день до прибытия в Овьедо лестница, ведущая к каюте Людовика, оказалась облита маслом. Приставленный в писари Марсель чудом оказался впереди принца и, скатившись по крутым деревянным ступеням и набив себе множество синяков, спас дофина от ушибов и порчи парадного костюма. А может быть, и от чего похуже. Марсель-то был невысок и худ и, падая, успел сгруппироваться. А дофин с его изрядным ростом и статью мог и голову проломить о жесткие ступени.

Череда несчастий начинала уже выглядеть как нечто большее, чем случайные совпадения. Но если кто-то это подстроил, то как? Капитан и придворные недоумевали.

Разлить масло в коридоре несложно, но подгадать, где именно принц ударится о борт или к какой вазе потянется за салатом – задачка посложнее. Да и кому надо покушаться на сиятельного жениха? На борту только самые доверенные, вдоль и поперек проверенные люди, прекрасно знающие, что с ними будет за покушение на жизнь наследника престола.

Увы, загадка так и осталась нерешенной. Через две недели относительно спокойного плавания малая эскадра Франконии вошла в порт Овьедо.

Глава 34

Градоначальника разбудили посреди ночи встревоженные стражники: дофин приехал! Корабль его высочества встал на якорь недалеко от входа в бухту Овьедо, готовый торжественно причалить на рассвете.

Дон Альфредо нарочито глубоко и печально вздохнул, осторожно поднялся с постели и приказал подать кофе.

– И побольше! Со специями! А лучше карахильо[3] несите, лентяи!

Сбросив на пол ночной колпак, де Кантелли принялся одеваться. Спина все еще ныла и стреляла болью при резких движениях, а бинты мешались, но разве такие мелочи, как отравленные раны, остановят Фредди-Усача? Правда, любимая жена попыталась его притормозить. Явилась в одном капоте поверх ночной сорочки, встала поперек дверного проема и заставила сначала показать раны доктору и закинуть в желудок что-то помимо двух чашек кофе с ромом.

Доктор раны перевязал и велел подать дону суп. Кряхтя и ругаясь, дон Альфредо выпил чашку супа через край и, как ни странно, почувствовал себя лучше! Чмокнув супругу в щеку, он помчался в ратушу – казнить и миловать.