Килл крик

– Это художественное произведение, но оно во многом основано на реальных событиях…

– Мор, – перебил Сэм.

– …потому что, видите ли, у нас с Сэмом есть небольшой секрет.

– Мор, что вы творите? – Через наушники Сэм слышал страх в своем голосе.

Мор повернулась к нему, и впервые с того момента, как она вошла в студию, Сэм взглянул ей прямо в лицо. С лицом было что-то не так.

– Я хочу поведать нашу историю, Сэм, – сказала Мор.

Что же это было? Что-то в ее лице изменилось, но что?

– Люди заслуживают знать правду.

Несмотря на царящую в студии интимную полутьму, глаза Мор словно бы светились, ее зрачки походили на два идеальных…

Глаза. Точно! Глаза!

Зрачок правого глаза стал целым. Раньше он напоминал каплю чернил, просочившуюся в радужку, а теперь превратился в безупречный черный кружок.

В голове Сэма вспыхнуло воспоминание. Мор плавает в затопившей подвал темной воде. Мертвенное лицо обращено вверх. Глаза широко раскрыты.

И зрачки в них одинаковые.

Она изменилась уже тогда. Она была мертва. Сэм был уверен, что она мертва, когда нашел ее. А потом она ожила.

Это была не Мор. Это было что-то иное.

В ушах Сэма раздался визг той искореженной мерзости, что некогда была Ребеккой Финч: «Скоро даже этот дом не сможет удержать нас!»

– Думаю, мне просто ужасно повезло, – произнес голос Мор где-то в бескрайней дали. – С твоей помощью, Сэм, я выбралась.

Благодарности

Первый черновик этой книги я написал больше десяти лет назад, но, когда работаешь преимущественно в области реалити-шоу и детского телевидения, заинтересовать издателя дебютным романом ужасов – задача почти невозможная. И то, что вы все-таки держите эту книгу в руках, – заслуга множества прекрасных людей, которым я хочу выразить глубокую благодарность.

Спасибо:

Адаму Гомолину из Inkshares, который разглядел в моей первой рукописи потенциал и был со мной «на передовой» во время всех переписываний. Он призывал меня выбираться из зоны комфорта, побуждал улучшать даже то, что казалось мне идеальным. И оказывалось, там было что улучшить.

Моим редакторам Мэтту Харри и Памеле Мак-Элрой за то, что бесчисленное количество раз перечитывали книгу, доводя ее до творческого и грамматического совершенства.

Авалону Рэдису и всей команде Inkshares за то, что подкидывали уголь в топку паровоза и придерживали дверь, чтобы я смог в последнюю секунду запрыгнуть в вагон.

Джейми Дорну, Дж. Ф. Дюбо, Алексу Розену и Филу Сиранке за то, что нашли время прочесть мою историю о привидениях и внесли свой неоценимый вклад.

Хорхе Гонсалесу и Крису Контрерасу из Tracking Board. Если бы не конкурс Launch Pad Manuscript Competition, эта книга так и осталась бы в моем компьютере.

Року Шэйнку, страстно защищавшему мой роман и мое право писать в жанре ужасов.

Джеду Элиноффу за его дружбу и за то, что поддерживал мой боевой дух, выслушивая мои жалобы на то, как мало я сплю из-за того, что переписываю… и переписываю… и переписываю.

Чарльзу Кепхарту, прочитавшему самый первый черновик «Кровавого ручья». Его дружба и теплые слова вдохновляли меня много лет.

Друзьям, родным и совершенно незнакомым людям, которые поддержали меня предзаказами в Inkshares.

Канзасским городам Коффивиллу и Лоуренсу и Канзасскому университету за то, что сделали меня тем, кто я есть, и вдохновили на написание среднезападной истории о привидениях.

Огромному множеству авторов романов и фильмов ужасов, которые вдохновляли меня в детстве и продолжают подпитывать мою любовь к хоррору. Каждой строчкой этой книги я в какой-то степени обязан им.

Моим родителям, Уоррену и Шерри, которые никогда не требовали объяснить, почему на стене в моей комнате висит столько страниц из Fangoria.

Моим чудесным, уморительным, талантливым, прекрасным дочерям Обри и Клео, которые подбадривали меня во время всех переделок и никогда не уставали спрашивать: «Сколько страниц тебе осталось?» Много, девочки. Много страниц.

И главное – моей жене Ким, которая с терпением и достоинством выносила все это безумие, поддерживала меня в минуты сомнений и взяла на себя великое множество забот, чтобы ее муж мог месяцами сидеть, уставившись в экран компьютера. Если эта книга – самая темная часть моей души, то ты – самая светлая ее часть.