Киммерийский закат

Держа список «чрезвычайщиков» на весу, напротив себя, Корягин вычеркнул его фамилию так, словно провел стволом вырывающегося из рук «товарища Калашникова».

– Уговорил: свободен, – объявил он, улыбнувшись мягкой улыбкой палача. – Но учти: игра пошла по-крупному, поэтому за тобой – информация для иностранных агентств, поддержка гэкачепистов со стороны наших посольств за рубежом, и все такое прочее.

– Конечно, конечно, о чем речь?! – поспешно выбрасывает вперед свои дрожащие руки Бессонов, словно подставляет под наручники. – Тут уж вопрос партийной дисциплины. Как Политбюро прикажет…

– Считай, что оно уже приказало, устами все того же «передового отряда партии», – поморщился шеф службы безопасности. – Но тут же улыбнулся и прощально похлопал министра по плечу. – Временами хорошо держишься. Не каждому удается. Ты же знаешь, как в таких случаях водится: под протокол – и в расход!

38

Вернувшись после тренировки, Курбанов несколько раз прошелся по дорожке подводного бассейна и только тогда решил подняться «в апартаменты». Вытирался он наспех и небрежно, вода все еще скапывала с коротко стриженной, густой шевелюры и на груди и плечах проступала сквозь тенниску.

Напряжение, угнетавшее его в первые сутки пребывания на «вилле», теперь окончательно развеялось. Сейчас майор вел себя, как человек, сумевший неожиданно быстро привыкнуть к свалившейся на него роскоши. Стиль жизни, который, не по своей воле, он сейчас исповедовал – «блаженствующий аристократ на «Лазурном берегу» – уже и в самом деле становился… его стилем жизни.

Курбанов снова начал чувствовать себя офицером спецназа, с часу на час ожидающим, что последует приказ на задание. Однако теперь уже все эти «лазурные» грезы, как и само перемещение в интернациональный рай, не казались ему ни армейским подвохом, ни списанием «вчистую» из спецназа.

Правда, иногда майору чудилось, что с ним поступают, как с обреченным, которому перед казнью позволяют несколько дней пожить в свое удовольствие, чтобы восхождение на помост, к палачу, казалось еще более жутким и несправедливым; чтобы острее осознавал, с какой жизнью приходится расставаться! Если это так, то «пытка» бездельем и роскошью слишком затянулась.

«Развращенный аристократической роскошью и патрицианским бездельем, он умер, окруженный рыдающими рабынями», – так будет начертано на твоем величественном надгробии», – напророчествовал себе Курбанов, опять оказавшись в понравившейся ему гостиной своего обиталища. И вдруг насторожился. Какой-то посторонний звук. На «вилле» он явно был не один.

Прислушавшись, Виктор понял, что это доносящийся из ванной шум водной струи. Решив, что, уходя на базу, он забыл закрыть кран, Курбанов рванул дверь и буквально остолбенел: перед ним стояла нагая женщина. Никак не отреагировав на его появлением, она блаженствовала, томно запрокинув голову и подставив лицо под струю. Руки ее в это время плавно вращались вокруг смугловатых, вызывающе вздернутых, похожих на две перезревшие самаркандские дыньки, грудяшек.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал Курбанов, стремясь как можно скорее закрыть перед собой дверь.

– Не убегайте, майор. Все не так безнадежно, как вам кажется. – Сначала он сообразил, что голос-то принадлежит не Лилиан, и лишь затем воочию убедился, что перед ним действительно стоит не Латышский Стрелок.

– Простите… Не знал, что вы здесь, – после того, как женщина насмешливо упредила его: «не убегайте», он уже не мог закрыть за собой дверь, не доведя эту «сцену у душа» до какого-то логического конца.

– Перестаньте блеять, Курбанов, – мягко улыбнулась женщина. – Меня зовут Викторией.

– Меня же, по странной случайности, Виктором, – поспешил отрекомендоваться майор, не сообразив, что женщина, назвавшая фамилию и звание, очевидно, должна была запомнить и его имя.

– Знаю, майор-тезка, знаю.

Исключительно из вежливости Курбанов старался не смотреть на ее оголенные бедра, хотя уберечься от такого соблазна было невозможно. Фигура явно не вписывалась в модные стандарты еврокрасавиц – с их комариными талиями и бедрышками в виде несформировавшихся луковиц. Перед ним стояла по-настоящему крепкая и красивая женщина: с мощными, как у пловцов, плечами; широким торсом, тугими, точеными бедрами и упругим, без намека на излишество веса, животом. И все это представало перед Курбановым в шоколадном южнокрымском загаре.

– Позвольте… так это, очевидно, вы?!

– Как же туго вы соображаете, майор-тезка! – улыбнулась Виктория, правильно расшифровав его несформулированную догадку.

– Значит, это мы с вами там, в автобусе?..

– Наконец-то на вас снизошло озарение, майор.

Все еще призывно улыбаясь, она ступила к Курбанову и, обхватив одной рукой за талию, увлекла к себе, а второй потянулась к выключателю по ту сторону. Уже оказавшись под струей теплой, почти горячей воды, Виктор попытался стащить с себя тенниску, но Виктория мягко отвела его руки и сама принялась за раздевание.

– Тогда, в автобусе, ты, конечно, догадался, что я тоже направляюсь сюда, – легко и просто перешла женщина на «ты».

– Скорее предположил.