КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

Зато возле дома, на выскобленных добела веками плитах, Ур обнаружил какие-то странные рубчатые следы, оставленные будто бы полозьями неких санок, или гусеницами (хотя откуда здесь взяться гусеничной машине?!) или чем-то похожим…

- Ты плохо стерег свою святыню, Ультур, – произнес Ур, думая о чем-то своем, – тут были люди, и не похоже, чтобы твои верные трупоеды поймали их. Здесь нет ни следа крови – а по всему видно, что они ушли отсюда недавно.

Оглядевшись по сторонам, Ур словно бы нехотя вернулся к нам.

- Нам нужно закончить все скорее, – произнес он, оглядывая подозрительно скалы. – Мало того, что за нами отправится погоня из сикрингов (надо ли напоминать, что они бегают весьма прытко?), так еще и местных нам не хватало…

Ультура вместе с его шестом уставшие изрядно Черный и Ур без церемоний скинули прямо на треснувшую мощеную мостовую.

- Тут мы как следует отмоемся перед инъекцией, – Ур указал на свое плечо. Сыворотка, которую наннеры к тому времени собрали – я так понял, что и доза отмерялась максимально точно, – сияла в плече Ура, как драгоценный изумруд. – Этого тоже надо окунуть, хотя меня и гложет желание посмотреть, как глисты его обмотают с ног до головы…

Желтого Удава Ультура без лишних реверансов опустили в источник как есть, связанного, вместе с его палкой, и он отплевывался от брызг из лопающихся у его лица пузырей.

Все наши вещи, до последней тряпки, полетели в разлом. Ур, ничуть не жалея ни бархата, ни меха, и мешал все это палкой, как в огромном котле. Мою книгу подвесили над испарениями, и скоро её кожаный переплет покрылся мелкими кристалликами солей, белыми неряшливыми пятнами. Ящик с заветным луком я торжественно уложил около ямы.

Вслед за одеждой мы сами осторожно спустились в этот серный, остро пахнущий суп. Горячая едкая вода обожгла, заставила огнем гореть расчесы и укусы, которых оказалось предостаточно. Черный попытался было расчесать волосы, но попытка не увенчалась успехом, и он безжалостно обрубил их Айясой. Ободранные, исцарапанные, голые, яростно терзающие свои потерявшие всякий цвет и вид тряпки, мы являли собой жалкое зрелище.

Как следует пошоркав, мы разложили свои вещи прямо на каменных плитах, чтобы вода с них стекла. От ядовитой воды одежда стала похожа на те самые жуткие тряпки, в которые с ног до головы заматываются сикринги, и лишь украшения из серебра и алмазов сверкали своей первозданной чистотой.

На воздухе было холодно так, что зуб на зуб не попадал, и мы с Черным снова забились в теплую вонючую воду. Свою верную Айясу он положил рядом с собою, умостив кое-как на выступающих из воды камнях. Желтая вода смыла с лезвия нечистую кровь, и Черный щурился от едких испарений, разглядывая белый налет, наляпанный пятнам на блестящей стали.

Ур вычистился первый.

Он даже косу свою (в отличие от Черного) прочесал и заплел заново. Незаметно, вкрадчиво, он и вид свой поменял, нацепив гладкую маску. В мыслях его проскользнуло запоздалое раскаяние – надо было сделать это раньше, думал он, чтобы не вспугнуть… не ушли бы…

Кое-как натянув мокрые шорты, он выбрался из своей расселины, но у самого края попятился назад, согнувшись в три погибели, потому что в лицо ему смотрел весьма внушительный клинок.

- Так-так! Кто это у нас тут? Что за рыбки завелись в наших прудах?

Огромный бородатый дядька в черной кожаной одежде, опершись на колено, склоняясь над расселиной, с интересом рассматривал нас, голых и беспомощных (на его взгляд), и на губах его играла недобрая усмешка.

- Вот так раз, – произнес Ур, – разбойники.

Но, судя по го голосу, это не было для него неожиданностью.

По выражению его глаз, неотступно следящих за усмехающимся разбойником, по его спокойству, по вкрадчивости движений – Ур отступал вглубь своей расселины, и могло показаться, что он растерян, и даже напуган, – я понял: этих людей он почуял еще тогда, когда мы только подошли к этому месту.

Он чуял их, когда осматривал дом; он видел их, притаившихся в густой тени, между вздыбившихся плит. Он знал, что они не притронутся к нам, покуда мы не отмоемся от спор паразитов, и разложил наши одежды – попорченные, но сверкающие алмазами на ярком солнце, – как приманку, и на видном месте оставил оружие – мой и свой мечи...

В видениях его промелькнули эти странные рубцы на мостовой, оставленные неведомым транспортным средством – так вот что ему нужно было от них! Он рассчитывал отнять у них их транспорт, и подманивал их, ловил их на нас, как на живца.

«Потому что если бы мы на них напали, и они почувствовали, что дело пахнет жаренным, мы нипочем бы не догнали их», – ответил он в заключение всего того, что я выудил из его головы.

Черный, до этого яростно шоркающий сапог, прямо-таки окаменел, раскрыв рот. В глазах его было искреннее детское недоумение, но его Айяса, однако, почти беззвучно исчезла в воде, словно тело змеи.

Меж тем разбойники уже совершенно не таились.

Их было трое – тот, что следил за нами, и еще парочка – они теперь рылись в наших тряпках, расшвыривая не понравившиеся им вещи по улице.