Кинхаунт

Это продолжалось так долго, что даже стало слышно ленивое чириканье птиц и скрип двери, болтавшейся на сквозняке где-то далеко. Я откашлялся.

- Вы можете встать.

Никто не шелохнулся. Ах да.

- Встаньте мои люди, и продолжайте веселиться! А ты, художник, подойти ко мне, я хочу поговорить с тобой.

Усантапачуо - так звали этого большого парня - при ближайшем знакомстве оказался удивительным парнем, забавным и милым, как ребенок. Он невзначай сломал толстую ветку, чтобы показать мне некоторые из способов рисования, при этом наивно пугался, когда я непонимающе хмурил брови.

Пришлось все время держать на лице улыбку - я не хотел больше пугать его.

На прощание он подарил мне каменный амулет, и мы расстались. Он все порывался поцеловать мне руки, пока я не разозлился и отвесил ему затрещину. Со счастливым видом почесывая это место, он провожал меня влюбленными глазами.

По обратной дороге Зульгарау вела себя как смиренная овечка. Едва мы дошли до первой же ниши как я вспомнил мои унижения, затолкал ее туда и надавал тумаков по ребрам.

- Мерзкая девчонка, я покажу тебе как оскорблять твоего короля!

- О сияние мудрости, - залепетала она, - о, если вы сможете простить мои дерзости! Тогда я еще не знала ваше величие, ваше знание прошлого и будущего, как вы смотрите вглубь человеческих сердец!

Меня стошнило от такого потока верноподданнической любви, и я отпустил ее. Но она уже держала меня за руки и смотрела таким влажным взглядом, что я не устоял.

Ох уж эти женщины.

Ближе к покоям Зульгарау вдруг смутилась и исчезла.

- Сестра хорошо провела тебя, господин? - подозрительно прищурилась Зальгирис.

- Прекрасно, - пробормотал я, занятый своими мыслями, и попытался пройти в покои, но она загородила мне проход.

- Мой повелитель чем-то обеспокоен? - с еще большим подозрением спросила она.

- Нет, все прекрасно, дай мне пройти, - с раздражением ответил я и сунулся в другое место но она шагнула и туда, встав совсем близко своим мускулистым и лоснящимся от масла торсом.

Мне захотелось дать ей под дых.

- Зальгирис, дай мне пройти! - угрожающе прошипел я ей прямо в расширенные влажные глаза.

- Мой повелитель недоволен мной? - жалобно промычала она, упала на колени и обняла мои ноги, и стала вымаливать прощение - тем способом, которым, по ее мнению, это нужно делать.

"Черт побери", бессильно простонал я, и все опять помчалось по накатанной дорожке.

Заговор ведунов

Ночью в спальне раздался шум. Я подскочил испуганный - какой-то воин упал к моим ногам. Он поднял лицо, и я узнал его - это был Улиачичи.

- Мой повелитель, - сказал он и оглянулся на окно, как будто за ним гналась толпа врагов, - случилось ужасное!

Улиачичи рассказал мне, что Уурвад и другие ведуны, узнав о резком всплеске моей популярности в народе, решили убить меня во время предстоящей церемонии, а потом объявить народу о новом пророчестве - что теперь и отныне страной будут править они. И только верная мне группа воинов решила противостать этому. Они решили перейти со мной в Старый город, собрать там все здоровые силы и потом ударить на ведунов, чтобы предать их лютой смерти.

- Я приду завтра вечером, повелитель! Будь готов! Не ешь ничего, что они дадут тебе! Потому что они попытаются одурманить твой разум...

Сказав это, Улиачичи последний раз тоскливо посмотрел на меня и бесшумно выпрыгнул в окно, и я остался один.

- С моим повелителем все хорошо? - спросила внезапно возникшая Зуулаа.

Ее глаза были подозрительно прищурены.

Погрузившись в свои мысли, я кивнул ей, машинально положив руку на рукоять Кулая за спиной. Это движение не осталось незамеченным ею.

- Со мной все хорошо, - угрожающе прорычал я, заметив ее колебания, и кивнул ей на дверь. - Смотри, чтобы и с тобой все было хорошо. Иди.

Ее глаза сузились еще больше, а ноздри расширились. Отшвырнув копье, она так резко бросилась на меня, что я даже не успел выхватить Кулая, и в следующее мгновение оказался распростертым на постели.

На шум вбежала Зальгирис, ревниво вскрикнула и присоединилась к нам.

"Боже, - взмолился я про себя, ибо рот мой был занят, - если Ты слышишь меня, пошли мне Креза!"

Проснувшись на следующее утро, я сразу же вскочил с мыслью закрыть двери и никого не пускать, но вокруг уже стояли разряженные в перья офицеры моей гвардии, старые воины, как называл их Хуамайбон, а утренний раб еды угодливо подавал мне миску с аппетитно пахнущими гусеницами.

Я не хотел есть, но гусеницы были политы каким-то новым соусом, и из любопытства я взял одну, просто понюхать. Аромат был восхитительным, и я лизнул ее. Фантастика!

Опустошив блюдо в пару приемов - нежданный голод люто терзал меня - я накинул свою набедренную перевязь, надел браслеты на руки и ласково улыбнулся старику Уурваду, который умиленно взирал на мои приготовления.

- Ваше сияние мудрости, вы сегодня прекрасно выглядите, - проворковал он так по-детски, что мне захотелось обнять его и расцеловать.

Что я немедленно и сделал.