Кинхаунт

Мне пришлось опустить Мэю на землю и присесть, чтобы спокойно все обдумать. Крез и Мэя что-то говорили мне, но я не мог отвлечься, чтобы выслушать их, и только отмахивался. Наконец он поднял меня и положил на какие-то носилки, которые они понесли вдвоем. Я не возражал, так как это помогло мне расслабиться и высвободить ресурсы организма для размышлений.

Краем глаза я наблюдал за происходящим вокруг, как мы вернулись на стоянку, как Крез разжег костер, а Мэя нанизывала на прутики палочки ароматного мяса - судя по запаху, это был молодой самец уракаи, и Крез поступил слишком легкомысленно, не вырезав у него слюнную железу до того, как содрать кожу.

Потом они ели и пытались накормить меня, но я молча отбивался, не давая им нарушить ход моих мыслей. Только когда отчаявшийся Крез поднес мне бокал с киром, и я отшатнулся - волна спирта, перемешанного с этиловыми и эфирными маслами, неприятно ударила в нос. Плюнув, Крез пошел спать. Мэя еще долго пыталась сказать мне что-то, но я только улыбался, найдя в себе силы лишь для того, чтобы прошептать:

- Детка, спокойной ночи. Дядя Дэлвис думает.

Наконец и она ушла, оставив меня в компании догорающего костра, печально шумящих деревьев, звездного неба - и еще примерно трех тысяч окружавших меня живых существ самого разного вида и размера.

Постепенно я понял, что потерял нить своих размышлений и занят лишь отслеживанием поведения этой фауны и отмахиванием от особо настырных ее представителей. Вскоре я дико устал и захотел есть и пить. На первое сгодились ящерицы, безостановочно сновавшие вокруг. Их легко можно было освежевать и выпотрошить всего двумя движениями, ловишь - сгибаешь голову к брюшку до хруста - перекручиваешь ее, так что панцирь рвется - вытаскиваешь вместе с внутренностями и выбрасываешь подальше от костра, чтобы не воняло - затем поддеваешь ногтями шкуру и снимаешь, как чулок.

Трех ящериц, которых я пожарил и съел одну за другой, мне хватило, чтобы насытить голод. Жажду я утолил оставшейся полбутылкой кира, который внезапно показался мне очень ароматным и привлекательным.

После этой трапезы мыслительная активность вдруг резко оставила меня. Я превратился в островок покоя и созерцания, настолько неподвижный, что даже насекомые перестали меня замечать. Я сидел и расфокусированно созерцал мир вокруг меня, не заботясь о продолжении костра, так что он скоро совсем угас.

И тогда я растворился в ночном мире джунглей, став его частью.

И тогда я услышал разговоры тех, кто следил за мной все это время из зарослей на другой стороне поляны.

- Виждь, Тот, кто несет золотого змея, наелся бегающих вертиплеток и теперь сидит неподвижно.

- Он съел слишком много чанаугкха, она мучила его голову, а теперь кровь отлила к его желудку, а голова уснула наполовину. Теперь он не может ничего делать.

- Это хорошее время, чтобы взять его.

- Да, это хорошее время, Чуук-Муамай.

- Пойдем возьмем его, Укач-Уулун?

- Пойдем возьмем его, сын травы.

Я смотрел перед собой и видел, как две, четыре, пять, шесть, восемь, одиннадцать черных теней отделились от темной стены джунглей, бесшумно пересекли поляну и подошли ко мне. Я не испытывал никакого страха - ведь эти тени, как и я, были частью единого мира.

Вблизи они оказались людьми - смуглыми, увешанными ожерельями из зубов и когтей животных. Они с таким радостным удивлением разглядывали меня, что мне тоже захотелось улыбнуться им, но губы не слушались меня.

- Как они зовут тебя, ты, который несет золотого змея? - спросил самый рослый из них, почтительно взяв меня за обе руки.

Я понял, что он говорит об айзерской побрякушке, которая болтается на моей шее. Чудовищным усилием воли я открыл рот и прошептал:

- Кто "они"?

Рослый нахмурил лоб и оглянулся на своих друзей:

- Они? Это твои рабы, великий. Мы знаем, что Киинаухаунт станет великим, когда король с золотым змеем вернется к своему народу. Так было сказано много веков назад. Но мы не знаем твоего имени, великий.

Я снова прошептал:

- Дэлвис. Марк Дэлвис.

Мне пришлось повторить три раза, пока рослый расслышал меня точно. Он снова озадаченно поскреб подбородок, затем обратился к своим спутникам:

- Великого, который несет золотого змея, его люди зовут Мааркгх Даэлвиссс.

- Даэлвисссс, Даэлвисссс, - почтительным шепотом просвистели остальные, кланяясь мне так, что погружались головами в траву. - Мааркгх, Мааркгх.

Они бережно и легко, словно бумажного, подняли меня на свои плечи и очень быстро побежали обратно в джунгли, так что ветер засвистел в моих ушах.

Они тихо напевали на бегу, нисколько не задыхаясь:

- Мааргхк Даэлвиссс, очень умный он, о-о-о-он. Объелся чанаугкхи наш король, оу-ееее. Теперь его голова пуста, а-а-а-а. И мы несем его домой, о-о-о-о-й. В наш большой дом из камня, а-а-а-а-а. Оу-ее! Йеа-а-а-а!

Через долгое время мы приблизились к огромному темному пятну, заслонявшему половину звездного неба. На его фоне в некоторых местах колебались огоньки факелов.

Эти пятна стекались к нам, окружая - несущие меня замедлили шаг. Несшие их люди прислушивались к песне моих носильщиков и подхватывали ее.