Кино без правил

Я бросился выяснять – что, кому, когда сдавать. Но эти хвосты, если уж честно, меня мало интересовали, потому что я приступал к съёмкам фильма «Двери». С запуском фильма возникло много трудностей, и первейшая из них – сценарий. Мне не утверждали его. В моей былой вольной жизни я был сам себе хозяин, а тут, оказывается, сценарий должен был соответствовать определённым параметрам. Так, например, у меня были прописаны сцены с актёрами, а в документальном фильме, как мне объяснили в дирекции, смета не предусматривала актёров. «Это не актёры, а мои друзья», – объяснял я директору. «А вдруг они потом потребуют денег за съёмку?» – возражала она. И всё в таком духе.

Понемногу меня начало мутить от бюрократии. Какие уж тут экзаменационные хвосты за первый курс! До наступления зимней сессии мне успели зачесть некоторые дисциплины, которые я изучал в МГИМО, но кое-что осталось «висеть на мне». Я не успевал делать всё сразу – сдавать экзамены и зачёты по текущим предметам, снимать фильм и учить то, что все постигали на первом курсе. Фильм «Двери» имел успех. На экзамене присутствовал кто-то из Союза кинематографистов и меня попросили поскорее напечатать хорошую копию, чтобы отправить фильм на фестиваль. Но той же весной меня поставили перед фактом: отчислен за неуспеваемость.

Я серьёзно разозлился, почти взбесился, но мне, по большому счёту, было уже безразлично. Я считал себя гением, которому просто «перекрывали кислород». Я хотел работать, снимать кино, а не возиться в песочнице. Меня ждали на фестивале, а мою голову засоряли мысли о том, как сбросить дурацкие экзаменационные хвосты! Ясно, что фестиваль был для меня первостепенной задачей, я готовил «Двери» к показу, торопился, тормошил всех, сам размечал футажи для монтажа негатива, сам бегал с документами из кабинета в кабинет, но бюрократия тормозила на каждом шагу. Это сводило меня с ума.

Летом в стране случилось страшное – танки на улицах, чрезвычайное положение, комендантский час. ГКЧП. Страна кубарем неслась под откос.

Осенью у меня отнялись ноги. Самое смешное, что никто из мастеров не обратил внимания на то, что меня нет в институте. Когда я дозвонился до Марины Михайловны Бабак, она только и сказала: «Выздоравливай». Я объяснял ей, что надо проследить, печатается ли новая копия «Дверей», что фильм ждут на фестивале и т. п. Всё оказалось бесполезно, судьба моего фильма не интересовала никого из моих мастеров. Я готов был плакать от досады. Понятно, что мне было не до экзаменов.

Когда я понемногу начал ходить, судьба свела меня с Александром Радовым Я дал ему кассету с моими «поглазейками», и на следующий день он пригласил меня работать режиссёром в студию «Nota Bene» на телеканале «Россия». Так я официально стал режиссёром. Правда, ходил я ещё очень плохо, ноги переставлял с трудом, но упустить выпавший мне счастливый случай не мог.

В 1998 году ушёл с телевидения и стал зарабатывать на жизнь как наёмный оператор, режиссёр, сценарист. Иногда я брался за собственные темы, делал документальные фильмы, но ни один из них не был показан на официальных кинофестивалях.

Таков мой режиссёрский путь.

***

ВГИК не стал вехой в моей жизни. Я не завязал там дружеских отношений, не влился в творческие коллективы, не повстречал учителей, которых хотелось бы слушать и за которыми хотелось бы идти. Зато ВГИК показал мне, как много вокруг беспричинной самовлюблённости и самолюбования, как много зависти и коварства, как много равнодушия и незаинтересованности.

ВГИК возник и исчез без следа, словно его и не было.

Обиднее всего, что там не нашлось для меня учителей. Я отдавал себе отчёт в том, что второго Тарковского никогда не будет и бесполезно ждать встречи с ним, а другой фигуры такой же величины в кино не существовало (даже с учётом того, что последние две картины Андрея Тарковского я считаю свидетельством его творческой смерти). Мне нужен был Тарковский, все остальные великие кинорежиссёры, сколько бы интересных фильмов они ни сделали, были для меня бесполезны. Лекции Тарковского по кинорежиссёре дали мне в сто раз больше, чем все прослушанные в институте лекции и все прочитанные книги по кинорежиссуре вместе взятые… Нет, мне не повезло с преподавателями, мне не повезло с творческой мастерской.

Учителя должны правильно преподать профессиональные навыки, а мои мастера (во ВГИКе преподавателей принято называть мастерами, отсюда и мастерская, а не класс) не доносили никаких знаний, они любили поболтать о том-сём, о кино и не кино, делились иногда случаями из жизни. Но они, к сожалению, не преподавали. Они не предложили мне ни одного куска той пищи, в которой я нуждался.

Наталья Бондарчук написала в своей книге: «Учитель! Какое великое, всеобъемлющее понятие. Учитель – тот, кто подаст тебе наилучший совет, тот, кто поведёт к знанию, тот, кто явится примером, кого почитаешь и сердечно любишь. Великий закон, связующий малое с большим, большое с великим, и так – к бесконечности».