Кино и кое-что еще. Неизвестные истории об известных фильмах

Я впервые посмотрела «Красные башмачки» еще в детстве, но теперь для меня как для женщины смерть, завершающая фильм, значит совершенно иное. Этот фильм — переработка классической сказки Ганса Христиана Андерсена режиссерами Майклом Пауэллом и Эмериком Прессбургером. Он повествует о Виктории Пейдж (Мойра Ширер), балерине, которая вынуждена выбирать между любовью к композитору и требовательным импресарио, положившим начало ее карьере. Балет — ее истинная страсть, и потому, оказавшись между двумя мужчинами, она в ущерб себе выбирает танец. Грань между реальностью и иллюзией размывается по мере того, как на мистически проклятых балетных пуантах она шагает к настоящей смерти.

Когда-то я любила «Красные башмачки» за изысканный кинематографический стиль и великолепную игру Ширер, но теперь к восхищению примешивается грусть. В свете современных событий эта сказка выглядит аллегорией о женщине, которая мечтала и любить, и состояться в профессии. Ее погубили вовсе не пуанты, а нежелание мужчин увидеть в ней равную себе. И хотя сегодня мы в силах избежать подобного, я не могу не думать о целых поколениях женщин, которые пожертвовали призванием ради любви и о чьей судьбе мы никогда не узнаем.

* * *

УЭСЛИ МОРРИС: ЭННИ УИЛКС («МИЗЕРИ», 1990 ГОД)

Знаю-знаю, нас попросили написать о смерти, которая произвела наибольшее впечатление уже в сознательном возрасте. И хотя мне было всего четырнадцать, когда я впервые увидел смерть Энни Уилкс, и я никогда не забуду те двадцать минут чистого ужаса — я посмотрел этот фильм снова, уже будучи взрослым. Его кинематографический механизм всегда казался мне совершенным. Как скоро Пол, автор бестселлеров, которого Энни похитила и пытала, сможет сбежать? Сюжет закипает все сильнее и сильнее, пока не раздастся свисток. Но в 1990 году я рыдал по той же самой причине, что и на прошлой неделе, вновь пересматривая «Мизери». Этот фильм — история любви, нашей любви к тем, кто рождает культуру, и о том, как это прекрасное чувство может исказить, испортить и извратить человека.

Что до «Мизери», то он сработан шикарно. Энни, возможно, была влюблена в Пола, а Кэти Бейтс заставила меня влюбиться в саму Энни. Сейчас я вижу то, что в детстве лишь ощущал на подсознательном уровне: Энни нездорова. Для сюжета необходимо, чтобы она была психопаткой, чтобы он кипел, пока не засвистит. Однако сегодня я испытываю ужас от мысли о том, куда этот фильм может нас завести. Мне ненавистно то удовольствие, с каким Пол убивает Энни, превращая ее в ничто. Каждый толчок, пинок, удар заставляют меня сотрясаться в рыданиях — даже сейчас, когда я вспоминаю об этом. Ведь на самом деле нам предлагается не просто радоваться убийству сумасшедшей, а одобрить гибель женщины, которая, по сути, всего лишь любила литературу. Я плачу, глядя, какой ужасной смертью умирает персонаж, который мог быть кем угодно: моим учителем английского языка, первым редактором, моей матерью. Смерть Энни никогда не казалась мне справедливой — нет, я смотрю на нее как на преступление.

* * *

АМАНДА ДОББИН: НОЙ И ЭЛЛИ («ДНЕВНИК ПАМЯТИ», 2004 ГОД)

Пару лет назад мы с мужем пришли вечером в номер в отеле после долгого дня, проведенного с семьей. Мы хотели немного расслабиться перед телевизором, и так как пульт был у меня, в итоге остановились на шедевре 2004 года «Дневник памяти». Я включила его примерно на эпизоде на реке: Ной (в исполнении Райана Гослинга) везет Элли (которую играет Рейчел Макадамс) на лодке, чтобы она увидела очень символичную стаю лебедей, тут начинается дождь, и они кричат друг другу что-то вроде: «Ничего не было кончено!» — и занимаются сексом, и я собиралась выключить минут через двадцать, до того, как начнется вся эта грустная часть со стариками.

Отмотаем немного вперед, на тот момент, когда старики умирают, обнявшись в постели, идут финальные титры, а мой муж просыпается оттого, что я рыдаю, как ненормальная. Я смотрела этот фильм раз тридцать, и он заканчивается, в общем-то, счастливой сценой. (Ной и Элли снова вместе! Они прожили долгую и прекрасную жизнь в том самом доме!) И все же я плачу каждый раз: отчасти оттого, что сама линия с болезнью Альцгеймера выглядит душераздирающе, но отчасти и оттого, что подобный финал — самое настоящее предательство. Такая любовь, как у Гослинга и Макадамс, не заслуживает смерти — даже от самых естественных причин. Они ведь сказали, что ничего не было кончено!

* * *

ДОРИН СЕНТ-ФЕЛИКС: МИА САЛЛИВАН («ШАФЕР 2», 2013 ГОД)