Кино Югославии

Тем самым начало было положено, и во второй половине пятидесятых годов, даже несколько сдвинув в сторону фильм «партизанский», на экраны Югославии выходят все новые и новые фильмы, всматривающиеся в самые разные стороны общественной жизни страны, как бы наносящие на незаполненную еще контурную карту послевоенной действительности первые маршруты социального переустройства, новые конфликты, новые коллизии, новые жизненные казусы, и прежде всего, — ленты, посвященные проблемам воспитания поколения, родившегося после войны, перед которым встают проблемы, требующие новых решений, неизвестных не только подросткам, но и тем, кто их воспитывает, кто должен решать и за себя, и за тех, кто будет жить позже («Маленький человек», 1957, Жика Чукулич), фильмы, рассматривающие непростой процесс формирования новых отношений в семье — не забудем, что речь идет о семейно-брачных отношениях на Балканах, где положение женщины извечно оставляло желать лучшего, где женщина была, как говорят социологи, не более, чем живым сексуально-хозяйственным домашним инвентарем. «Зэница» (1957, Иован Живанович и Милош Стефанович) — непритязательное описание нравов, привычек, будничных ситуаций ничем не примечательной белградской семьи: он инженер на сталеплавильном заводе, она — домохозяйка, плюс еще «тот, третий»... Бытовые неурядицы, мелкие недоразумения, рутина, инерция, скука. Но за всем этим, если приподняться над сюжетом, открываются обстоятельства куда более существенные, куда более социально обусловленные, чем это может показаться на первый взгляд. И, прежде всего, неустроенный быт первого послевоенного поколения, занятого строительством новой жизни, вечно торопящегося, забывающего о себе и о других, поглощенного заботами общими и не умеющего справиться с заботами собственными, повседневными — в семье, в любви, в быту... И еще — неустойчивость, неукорененность новых нравственных норм, их неявные, но непрестанные конфликты с нормами старыми, казалось бы, давно уже «отмененными» раз и навсегда, но по-прежнему живучими и не поддающимися никаким заклинаниям, в первую очередь, проблемы экономической, социальной, нравственной эмансипации женщины...

Разумеется, охватить эту проблематику сразу, по всему фронту действительности, во всем ее многообразии и сложности было бы затруднительно, да и попросту невозможно, и югославские кинематографисты избирают, пожалуй, самую удобную модель — семейную, избирают жанр, пожалуй, самый привлекательный, позволяющий рассматривать любую жизненную ситуацию в форме прямого и задушевного диалога со зрителем — мелодраму.

Естественно, эта модель, которую для удобства можно было бы назвать семейной, не вмещала в себя всей проблематики новой действительности, точно так же, как не все поддавалось разработке в таком специфическом жанре, как мелодрама. И потому проблематика эта — правда, уже ближе к шестидесятым годам — возникает и на уровне комедийном, «невсамделишном», шуточном, в таких, скажем, лентах, как «Мартин в облаках» (1961, Бранко Бауэр), где жилищные неурядицы влюбленной студенческой пары, их неудачные попытки найти посредника, который помог бы им вступить в кооператив, едва не закончившиеся тюрьмой, ибо посредник оказался обыкновенным жуликом — банальная, казалось бы, история выводила на национальный экран огромные пласты никем не исследованной действительности, целые социальные континенты, населенные великим многообразием человеческих типов. Больше того, лирическая молодежная комедия оказывалась поводом для размышлений об обстоятельствах чрезвычайно существенных — о границах честности, о долге по отношению к окружающим, об уважении к самому себе, наконец, просто о времени, об эпохе, у которой свое лицо, свой облик, свой лексикон, свои интонации, которые способен воспроизвести, удержать в памяти, сохранить для будущих поколений только кинематограф, и притом кинематограф реалистический.