Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Чхве Ын Хи сидела в другом секторе трибун – может, они с Сином даже разглядели бы друг друга, если бы присмотрелись. Впервые за девять месяцев в стране Чхве увидела праздник, в котором участвовали обычные граждане. Вокруг непрестанно аплодировали, громко и долго, – она старалась не отставать, но у нее заболели ладони. Было ясно, позже писала она, что все на стадионе обожают Ким Ир Сена – что он им видится «абсолютной сущностью». Неужели настанет день, когда и Чхве будет хлопать с таким же пылом? Следя за сменой мозаик, она размышляла о молодых людях, которые держали разноцветные плакаты, – сколько они готовились, как с ними обращались, занимаются ли они еще чем-нибудь, удается ли им просто радоваться жизни. Внизу в ожидании своего выхода толпились дети в красочных униформах. Чтоб случайно не нарушили сценарий, им не разрешали выйти из строя. Чхве заметила, что кое-кто мочился в штаны прямо на месте.

Представление длилось несколько часов. Син и Чхве не подозревали, что сидят на одном стадионе.

14. Другие

О приезде мужа Чхве ничего не знала, но примерно тогда же Ким Чен Ир перестал приглашать ее на вечеринки.

Формально это ничем не объяснили, но как раз в тот период Ким Чен Ир все активнее занимался государственными делами. Он постепенно выходил на первый план. В сентябре 1978 года – редкий случай, очень громкое событие – встретился с иностранными гостями, прибывшими на фестиваль «Ариран» и тридцатую годовщину основания КНДР В декабре ввел в обиход новый национальный лозунг «Жить по-своему» – сигнал о том, что Северная Корея уходит от социализма к национализму.

Надеясь вымолить себе возвращение на Юг, Чхве снова и снова просила о встрече с любимым руководителем, но ответов не поступало. Правда, Ким Чен Ир по-прежнему чуть ли не ежедневно присылал подарки: сшитую на заказ одежду на любой сезон, текстиль, шубы, косметику. И все снимки Чхве, сделанные его фотографами: прибытие в Нампхо, вечеринки, экскурсии. Время шло, Чхве погружалась в депрессию. Общество Хак Сун несколько скрашивало жизнь, но «ночами, когда она уходила к себе, – писала Чхве, – наваливались ностальгия, тревога и ужас. Я пряталась в ванной, включала воду до отказа, сидела там и плакала». Оказалось, что после полуночи, когда военные отключали «глушилки», два радиоприемника у кровати ловили южнокорейскую частоту Чхве слушала радио каждую ночь под одеялом, чтоб заглушить звук. «То была моя единственная радость, мое единственное утешение».

А затем Ким Хак Сун отослали прочь. Даже попрощаться не дали. Однажды утром Чхве проснулась – а Хак Сун попросту не было в доме. «Она насовсем вернулась в Пхеньян», – сказали Чхве другие кураторы. Эта новая утрата лишний раз подтвердила, что Чхве, скорее всего, предстоит до конца дней своих жить в этой сюрреалистической тюрьме, в какой-то паре сотен миль от родины. Некогда она была знаменитой актрисой, ее окружали друзья, родные, у нее была карьера – а теперь она очутилась в альтернативной вселенной, где люди говорили на понятном корейском языке, но все было чужое. Она не могла есть, не могла спать. Когда задремывала, приходили кошмары о детях, которых она больше не увидит. Она думала покончить с собой, но не могла причинить родным такую боль. «Ужасное было время», – говорит она.

Потеплело, и наставники, как и обещал Ким Чен Ир, на выходные свозили Чхве в дом на озере, половить рыбу. В первый день Чхве спускалась к воде по тропинке мимо «большого дома, окруженного бетонной стеной и колючей проволокой». Из-за стены пронзительно крикнули:

– Кто идет?

Куратор попросил Чхве подождать и пошел к воротам. Вернувшись, поспешно повел ее прочь от озера.

– Надо возвращаться, – бормотал он. – Сюда нельзя.

Спустя пару дней Чхве с господином Каном и другим куратором плавала на лодке и с озера видела вдалеке тот самый дом. Во дворе была женщина – зашла в воду, потом вышла. Подол светло-зеленого платья мокнул на воде; волосы, небрежно стянутые узлом, слегка трепало ветром. Женщина была элегантна и печальна.

Завороженно наблюдая, Чхве заметила, что за женщиной тоже присматривает пара кураторов.

Где-то во время фестиваля «Ариран» Чхве переселили. Среди ночи явился Кан и велел упаковать вещи. Снаружи ждал армейский джип. Ким Чен Ир предпочитал перевозить людей под покровом темноты – и их сложнее выследить, и им самим сложнее понять, куда же их везут.

Два часа джип взбирался по горным дорогам и наконец прибыл к двухэтажной вилле в Тонбунни, которая пряталась в лесах, вспоминала потом Чхве, «точно дом с привидениями во мраке». Чхве познакомили с новым куратором, немолодой женщиной, похожей на Ким Хак Сун; звали женщину Хо Хак Сун.