Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Завести роман с Ким Чен Иром было опасно, одновременно крутить любовь с кем-то еще – равносильно самоубийству. Но У Ин Хи не смогла устоять. Она снова влюбилась – на сей раз в молодого корейца из Японии, чей отец, богатый бизнесмен, годами щедро спонсировал режим Кимов. А теперь прислал в Северную Корею единственного сына – что-то мальчик больно разнежился в японской теплице, пусть потрудится и возмужает. Молодого человека отправили работать на радио. Там он познакомился с У Ин Хи и немедленно принялся страстно ее добиваться. Непростой романтичный мальчик ей нравился, но она держала дистанцию. Он не сдавался. Он осыпал ее подарками и знаками внимания, и в конце концов сдалась она.

Домой податься нельзя – у нее семья, а его окружение наверняка растрезвонит, что к ним явилась народная актриса, – и нельзя на студию, где прежняя репутация липла к У Ин Хи, как пропотевшая рубашка. Ким Чен Ир приставил к ней другую актрису – следить в рабочие часы и сообщать о каждом шаге. В гостиницу не попадешь: управляющие по закону обязаны проверять разрешения остаться на ночь, не пускают пары и обо всех гостях информируют полицию. Но отец юноши был крупной шишкой, так что отпрыск располагал «бенцем» и не нуждался в шофере, поскольку всю жизнь водил машину в Японии. В общем, они стали встречаться в машине. Ездили часами или парковались во тьме, подальше с глаз.

Как-то морозной зимней ночью в 1980 году они остановили машину в укромном месте и занялись любовью. Может, в первый раз, а может, в сотый. Двигатель работал, окна были закрыты; любовники уснули в объятиях друг друга. Утром, когда автомобиль нашли, мальчик был мертв – отравление угарным газом. У Ин Хи была без сознания и еле дышала.

После двух недель в стационаре ей наконец хватило сил проморгаться. Едва она поправилась, пришли солдаты. Сын крупного спонсора Трудовой партии умер из-за интрижки с замужней женщиной, широко известной скандальным поведением. У высокопоставленных чинов возникли вопросы, и они желали получить ответы. Записей допросов нет, но в какой-то момент У Ин Хи помянула Ким Чен Ира. Может, тот еще разок ее спасет. Солдаты вышли из допросной. А вернувшись, велели У Ин Хи встать, освободили ее и отвезли домой.

Перед киностудией выстроились десятки автобусов – моторы урчали вхолостую, водители курили и чесали языками. В воздухе еще чувствовалась морозная отдушка умирающей зимы.

В то утро всем киношникам до единого, от режиссеров до машинисток, приказали сесть в автобусы и поехать на внеочередное партийное мероприятие. Куда везут, не сказали, даже когда автобусы уже закрыли двери и двинулись в путь. Среди пассажиров был режиссер Ю Хо Сон, муж У Ин Хи и отец ее детей. Он не видел жену уже которую неделю – ее сразу отвезли в больницу, едва нашли с молодым японским корейцем. Ни дома, ни на работе она не появлялась. Ю Хо Сон предполагал, что жена отбывает временное наказание, как прежде в кочегарке, или сидит в тюрьме.

Наверное, поездка развеяла его тревоги. За всю его карьеру на киностудии подобных таинственных путешествий не случалось, и все были заинтригованы. Куда их везут? Им предстоит приятный денек на экскурсии – скажем, на родине великого вождя в Мангёндэ или в каком-нибудь революционном мемориале? Или им объявят что-то важное о будущем киноиндустрии? Или, может, грядет занудное собрание идеологической борьбы – хотя тут они, пожалуй, перестарались, и к тому же, залов, куда все прекрасно поместятся, и на студии полно.

Кавалькада из нескольких десятков автобусов выехала за город и катила еще минимум три четверти часа. Наконец, все остановились перед стрельбищем. Таких стрельбищ вокруг Пхеньяна десятки, по всей стране сотни; на многих вместо мишеней – наглядные иллюстрации с волками в американской военной форме. Туда регулярно возили тренироваться детей постарше, особенно во время месячника борьбы с американским империализмом. Сегодня стрельбище пустовало, однако напротив мишеней возвели трибуны; около пяти тысяч обычных граждан уже рассаживались в задних рядах и стояли по бокам. Киношникам – двум тысячам человек, по официальным данным, – велели вылезать из автобусов и тоже занимать места.

Мишени загородили белым занавесом, а перед ним в землю вбили высокий деревянный столб. Испуганно притихнув, зрители ждали, что будет. Через несколько минут подъехал армейский джип, припарковался между занавесом и мишенями. Из-за белого полотна раздался отчаянный женский крик. По толпе словно пробежал электрический разряд. Начинается, стало быть.

В то утро У Ин Хи сказали, что она может идти домой. Она догадалась, что ей соврали, только когда ее запихнули в джип и завязали ей глаза.

А теперь солдаты выволокли ее вперед – на глазах повязка, руки стянуты. Настал черед кричать ее мужу на трибуне.