Поэтому я обратился к Шарки — мне нужно посмотреть несколько лент после сеансов. Он, как и всегда, не возражал и вопросов никаких не задавал. Вопросов вкуса для него не существовало.
Просматривая эти фильмы, я обнаружил тот же самый тайный кинематографический словарь, которым пользовался в своих фильмах и Касл. Без саллиранда я улавливал главным образом косвенные указания на то, что скрывалось под поверхностью. Но я теперь знал, на чем сосредотачивать внимание, и с помощью проектора с функцией стоп-кадра, позаимствованного мною в университете, мне удалось обнаружить зримые свидетельства тайной работы сирот. От этих занятий начинали болеть глаза, а нередко голову пронизывала боль. Но по прошествии некоторого времени я не без гордости понял, что за сотни часов, потраченных мною на просмотр касловских фильмов, приобрел некие особые способности, позволявшие различать то, что другие никогда не могли увидеть сознательно.
Вот, скажем, Шарки, чьи глаза не умели видеть
— Скажи-ка мне еще раз, старина, что мы тут ищем, — вопрошал он, вглядываясь в экран, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
— Секретное кино, — ответил я шепотом, стараясь говорить как можно таинственнее.
— Чудно, — сказал Шарки, тоже понижая голос и вглядываясь в экран, — И где же это кино?
Я приложил палец ко лбу.
— Чтобы его увидеть, нужен третий глаз.
Ему это понравилось.
— Чудно, — сказал он еще раз и после этого вопросов больше не задавал.
С помощью третьего глаза я нашел в «Райской птице» то, что и предполагал. Вихрь, на который доктор Бикс позволил мне лишь мельком взглянуть через саллиранд, сошелся на Долорес дель Рио, когда она плыла от корабля; ее гибкая фигурка слегка преображалась игрой света на волнах, которые исчезали в воронке всепоглощающего водоворота, людоедской вагине, засасывающей ее беспомощного любовника в темную пучину воды.
В «Самом маленьком мятежнике» манипуляции с тайным измерением фильма были более искусными и действовали сильнее. Оно — это измерение — состояло в призрачных образах черного мужчины и маленькой белокурой девочки: он — усмехающийся дикарь, она — невинный ангелочек, объект грубых ласк. Где монтажер-сирота нашел исполнителей для такого криминального эпизода? И опять соединение сексуальности с извращением и насилием оставляло отвратительное ощущение, хотя гораздо меньшее, чем в фильмах Касла, потому что здесь скрытый материал не имел почти никакой связи с сюжетом, а нередко — и вовсе никакой. В особенности в кинофильмах братьев Ритц — идиотских комедиях, лишенных жуткой атмосферы касловских лент. Даже умело сработанные трюки (как, например, в фильме «Один на миллион», где Соня Хени с безумной скоростью вращается на льду и тем самым создает тайный сексуальный вихрь) воздействовали не так сильно. Героиня слишком ярка и энергична, куда ей до мрачных вампиров-соблазнителей Касла. А затем низкопробные комические прихваты сразу же меняют настроение.
Так что теория Сен-Сира о «напластовании» имела кое-какие основания. В фильмах Касла истории ужаса, страдания, отчаяния усиливались жуткими образами, запрятанными вглубь. У Касла как у режиссера было это преимущество по отношению к его коллегам-сиротам, которым приходилось работать с первыми попавшимися фильмами. Хотя другие сироты не обладали возможностями Касла, у меня не оставалось никаких сомнений в том, что их видение мира было не менее мрачным. Отреклись от него или нет, но он оставался верным сыном этой странной, суровой церкви.
Оказавшись в долгу у Шарки, я в конечном счете сдался и согласился прийти в «Катакомбы» к концу следующей программы Саймона Данкла, чтобы оценить работы мальчишки.
Но на самом деле меня влекла туда не только благодарность. За несколько прошедших месяцев студенты два-три раза оставались после моих лекций по современному американскому кино и спрашивали, что я думаю об этом парнишке — Данкле. О ком? Поначалу я даже не понял, что речь идет о гении, откопанном Шарки. Тогда они упомянули «Катакомбы», и тут я понял. Мне оставалось только извиниться и сказать, что никак не мог найти время и посмотреть его работы, но я, мол, собираюсь. Вы должны посмотреть,