Киномания

Сон у меня сразу как рукой сняло, и я на всех парах припустил за женщиной, которая уже была в нескольких ярдах внизу по тропинке. На бегу я не мог не думать, каким полнейшим дикарем стал профессор от кино всего за пять месяцев. Волосы у меня превратились в нечесаные патлы, на лице – клочья бороды, которая с трудом поддавалась стрижке ножницами (моя электробритва оказалась несовместимой с единственной розеткой в домике), кожа частично покрылась загаром, а частично шелушилась от ожога, неприкрытый член, словно живая сосиска, болтался между ног. Ибо я был абсолютно гол. Я спал голым и проводил, одинокий, большую часть знойных дней, не заботясь о том, чтобы прикрыть наготу. Все, что я надевал, через четверть часа пропитывалось потом. Так какой смысл? Женщинам-прислужницам этот вид был вполне привычен и оставлял их совершенно равнодушными. Они нередко сами приходили ко мне совершенно нагими. О да, здесь был настоящий маленький тропический рай.

Догнав женщину, я принялся размахивать перед ее лицом запиской и, тяжело дыша, требовать, чтобы она подтвердила то, во что я уверовал. «Что? Кто? Где?» Наконец она, поняв, указала на дальний конец острова. Это было приглашение от тамошнего старика. От кого же еще? Ближе к делу – я жестами изобразил проблему пересечения песчаной полосы. Есть ли другой способ добраться до него? Это она никак не могла – или делала вид, что не могла, – понять. Наконец она показала на одну сторону острова и так же жестами показала, что нужно перепрыгивать с камня на камень. Но когда я намекнул на возможность использовать их лодчонку, чтобы добраться до мыска по воде, она нахмурилась и выразительно тряхнула головой – нет, нельзя! Я так и предполагал. На лодке можно было вообще удрать с острова.

В записке было сказано «как можно скорее, в любой удобный для вас вечер». Так почему бы не в этот самый день?

Я отправился в гости задолго до обеденного часа. К этому времени я успел проложить относительно легкий путь через овраги и хорошо пометил его. Что же до песчаной перемычки, то она уже на полфута была под прибывающей водой. Следуя инструкциям женщины, я направился к указанной ею оконечности острова и обнаружил, что после одного – шириной в несколько шагов – участка, где вода доходила мне до пояса, цепочкой шли валуны или гроздья кораллов, едва покрытые водой. Вряд ли они были надежной опорой для ног – перепрыгивая с одного на другой, я пару разу сорвался в воду, – но все же этот путь оказался короче других. Ярдах в сорока начиналась подводная отмель – покрытый тиной песчаник, где вода доходила всего до колен. Скоро я оказался на территории старика.

Я нашел его за работой, но на этот раз он облачился в штаны – драные рабочие брюки. Увидев меня, он улыбнулся своей странноватой, почти беззубой улыбкой и снял соломенную шляпу, обнажив абсолютно лысую голову. Прежде чем я успел подойти и подать ему руку, он повернулся и засеменил в дом. Он что – давал понять, что я нежелательный гость? Нет, через минуту он появился, пыхтя от напряжения. Теперь на нем был еще один предмет туалета – ожерелье с черной коробочкой слухового аппарата в центре; проводки из нее уходили вдоль шеи к затылку.

– Как видите, – сказал он сухим, сипловатым голосом, – теперь мои уши работают. Наши друзья были так любезны – прислали мне батарейки из цивилизованного мира. Я заказал их после вашего появления. Они прибыли пару дней назад. Обычно в них нет необходимости.

Говорил он на британском английском – не на американском. И слишком уж совершенном. На таком английском говорят иностранцы, хотя я не слышал и следа акцента.

Я чересчур нетерпеливо ринулся ему навстречу для рукопожатия.

– Меня зовут Джонатан Гейтс…

– Да, – ответил он так, словно ему это было известно. Он слабо пожал мою руку немощными пальцами. И хотя мои глаза спрашивали: «А вас?..» – ответа он не дал. Мне хотелось узнать его имя.

– А вы?.. – спросил я.

– …сад… – пробормотал он. Что-то вроде этого.

– Садовник? – спросил я. Мистер Садовник?

– …садовник. – Он повел рукой в сторону деревьев и кустов.

– Вы – садовник?

– Да, садовник, – ответил он. И больше ничего.

Слабая, неопределенная улыбка на его лице стала приобретать слегка идиотские очертания. Может, передо мной был слабоумный псих? Он повернулся, приглашая меня следовать за ним под навес крылечка.

– Вы тоже пленник? – поспешил спросить я.

Он прищурился, глядя прямо перед собой, словно ответ мог быть написан на стене его бунгало.

– Пленник? – Он отрицательно покачал головой, – После стольких лет…

– Вы здесь по собственной воле?

Он сделал жест плечами – почему бы и нет?