Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

Но есть сторона, вызывающая на грустное размышление. Американский солдат увековечен; также французский, английский, вероятно, и немецкий. Неужели русский солдат так и останется неизвестен тем, кто его не знал? Неужели доблесть войны так и пройдет мимо него в памяти будущих поколений? Сильнейшее средство зрительно-воспитательного воздействия на юные воображения – кинематограф – не коснулся русской военной доблести. Сила сложившихся обстоятельств стерла со страниц победоносных летописей самую память о героической жертвенности русского оружия, и в созвучности победных труб уже не замечают, что есть в ней место и той трубе, которая звала русского солдата к наступлению в то время, когда другим грозило поражение. И это соображение больше всего теснится в разуме, когда думаю, что великолепная американская картина именуется «Ради славы»…

Печатается по: Последние новости (Париж). 1927. 20 окт.

Сергей Волконский «ЦАРЬ ЦАРЕЙ»

Уже давно Гордон Крэг восставал против участия живого человека в произведении искусства, утверждая, что актерская плоть и кровь неспособна быть художественным материалом по отсутствию в ней законности и преобладанию в ней случайности. На этом он строил свои предсказания (во всяком случае, свои требования) гибели живого театра и торжества «театра марионеток».

Почувствовал справедливость его негодования, когда увидал широкошумный фильм, идущий в театре Елисейских Полей, – «Царь Царей»[339].

На экране Иисус Христос. Скажем ли, что Христос не может быть предметом художественного изображения? Все богатое наследие пластического искусства от первых веков христианства и до наших дней свидетельствует об обратном. Да, но в этом искусстве говорит изображение человека, а на экране мы видим, как сказал бы ребенок, – «настоящего» человека. И как же он ужасен! До какой степени лжив в облике своем! До чего неприятен в движениях своих! Какой он именно не настоящий! Смотришь, и все время хочется не смотреть, не видеть. И вспоминается благородная мысль поэта К. Р., который в своем «Царе Иудейском» не показал Христа[340].

Редко испытывал более противохудожественное прикосновение чужого, чуждого намерения. Использовано все Евангелие, от Марии Магдалины, под взором Христа превращающейся из наглой блудницы в раскаянную ученицу, и до Голгофы, погребения, Воскресения, явления апостолам и, наконец, вознесения на небо. Все прерывается появляющимися на экране текстами со ссылками на главу [Евангелия] и стих… В каком духе использованы евангельские события, достаточно указать на благословение детей – когда Христос приказывает не мешать им подходить к нему. Один из детей говорит ему: «Сказывают, Ты вылечиваешь, ноги выправляешь… Вот, поправь ему сломанную ногу». И подает Христу куколку, болванчика со сломанной ногой. Христос берет, вставляет сломанную ногу в бедро, а сбоку втыкает – я бы сказал, спичку, если бы это не было две тысячи лет тому назад, – передает сияющему мальчику. Сам смеется, все смеются… Нужно ли еще?

Сквозь всю историю проходит гадкая до тошноты нота слащавости, в особенности в сценах с женами, – в саду по Воскресении. Цветут и цепляются за одежды фальшивые, из бумаги, лилии, летают, садятся на плечи, на руки белые голуби в бесчисленном количестве… Слащавость увеличивается тем еще, что все эти картины цветные, в розово-огненных тонах «восходящего солнца»… Есть и страшное. Так, например, после распятия, когда земля разверзлась, камни затряслись, завеса разодралась от верхнего конца и до нижнего, – тут происходит неистовое землетрясение, с молниями на экране, с громом в оркестре и с женскими криками за кулисами. Среди картин разверзающейся земли, падающих стен, рушащихся домов виден летящий в бездну огромный дуб, на нем болтается труп висельника – конечно, Иуды…

Для музыкальной иллюстрации мобилизованы «лучшие силы»: Гендель, Франк; во время Тайной вечери, конечно, Вагнер («Парсифаль»), во время Фомы неверного почему-то анданте второй симфонии Бетховена (то место, где идет скернандо).

Программа [показа] на «роскошной» бумаге. Текст на четных страницах, а на нечетных – объявления: ресторан, портниха, манекен, духи Изабо… Да, это хуже пошлости – это опошление…

Не прав разве Гамлет – разве не «квинтэссенция пыли» человек?

Печатается по: Последние новости (Париж). 1927. 20 нояб.

Дмитрий Философов БОЛЬШЕВИЦКИЙ ФИЛЬМ В ВАРШАВЕ

Речь идет не о фильме, изготовленном большевиками.

Речь идет о «Бурлаке с Волги», фильме, если не ошибаюсь, американского изделия.

Рекламирован был «Бурлак» старательно и пользуется большим успехом. Подумайте только, его режиссировал тот самый режиссер «всемирной славы», который в свое время поставил «Десять заповедей»[341].