Киноповести

— Мне совсем не безразлично, что вы меня заодно со всеми нашими… ну, не любите, что ли… Что вы и меня считаете такой… Если хотите знать — мне больно это.

Мимо них проходит санитар с пустыми носилками под мышкой.

— Нина Николаевна, к вам капитан Нащекин.

— Опять… боже мой, я ведь ему все сказала… И потом — нельзя, чтобы вы встречались… Скорее, пройдите сюда — в саду никого… Вы сможете уйти через маленькую калитку в самом конце, за беседкой…

…По больничным коридорам стремительно проходит Сергей.

Г о л о с  л а к е я. Я шел на важное конспиративное собрание. Мы созвали его в лазарете, в кабинете главного врача. Здесь оно не могло вызвать подозрений. Перед собранием я хотел повидать Нину… Нам нужно было объясниться. Я не понимал, что происходит. Нина все дальше уходила от меня, и я не мог ее удержать. На душе было пусто и тревожно. Только теперь я понял, как она мне дорога…

— Нина! — Быстро входит Сергей.

— Здравствуй, Сережа. Зачем ты пришел?

Сергей порывисто целует ее руку. Нина пережидает поцелуй и отнимает руку.

— Я тебя слушаю.

Он уводит Нину в угол, отделенный от приемной колоннами, к большому зеркальному окну.

— Родная, дорогая моя, опомнись, что случилось? Я не могу без тебя. Сейчас, как никогда, близкие должны быть вместе… Ведь потоп, гибель кругом…

— Мы не близкие, Сережа. Мы совсем разные…

— Но ты говорила…

— Сережа, не нужно… Пожалуйста…

— Ты хочешь, чтобы я забыл Царское, и то облако, и как ты сказала…

— Сергей…

— …И как ты сказала: «пусть будет…».

— Сергей, я тебя прошу…

— И как ты сказала: «теперь я счастлива…».

— Это, наконец, неблагородно…

— Слушай, Нина. Я связан словом и не могу объяснить тебе, что мне предстоит, но поверь…

— Сережа…

— Я вовсе не хочу тебя разжалобить… Я не подозревал, как сильно люблю тебя… Все рушится… не понимаю, как жить без тебя… дорогая… Это так страшно…

— Прости, мне нужно идти…

— Я вернусь завтра. Слышишь, вернусь…

Нина уходит не отвечая.

Семен идет по саду — большому, запущенному, безлюдному.

Задумчиво проходит вдоль больничной стены. Достав из кармана массивный серебряный портсигар — тот самый, что участвовал в столкновении с капитаном Нащекиным, — он раскрывает его: в портсигар насыпана махорка. Семен скручивает цигарку, закуривает.

Г о л о с  г е н е р а л а. …Иду я по этому саду, задумался. Подумать было о чем. Правду сказать, очень задели меня слова брата… и жалко было его ужасно. За что умирал он? Что такое делается в мире? Где причина зла?.. Вот так иду, размышляю о жизни, солнышко сквозь листву ко мне пробивается, и вдруг слышу…

Семен остановился, настороженно прислушивается. Из окна, расположенного прямо над ним, раздается голос:

— Господа, почему мы, собственно, не начинаем?

— Недостает капитана Нащекина.

Хлопнула дверь, видимо, кто-то вошел в комнату.

— Ну, вот и Сергей Александрович.

Семен прижимается к стене.

— Прошу, господа, присаживаться. Мы начинаем.

Кабинет главврача госпиталя — большая комната, обставленная массивной мебелью.

Офицеры рассаживаются.

Полный лысый генерал, позвякивая шпорами, проходит к двери, запирает ее на два оборота ключа.

За столом, на председательском месте, барон Унгер.

— Господа, — говорит он, — вы все знаете, зачем мы здесь. Перед нами вопрос жизни России — спасение государя. Вы знаете, что Петроградский Совет уже однажды воспрепятствовал отъезду государя за границу. Поэтому нужна строжайшая конспирация. Константин Анатольевич, ознакомьте господ присутствующих…

Долговязый офицер поднимается из глубокого кожаного кресла. Волосы у него набриолинены и математически точно разделены пробором надвое.

Г о л о с  г е н е р а л а. Бывает, что ход больших событий вдруг повернется от простой случайности, от глупой, почти неправдоподобной случайности. Так произошло в тот день… Надо же было мне оказаться здесь в это время и услышать…

— К переезду их величества в Англию все готово, — говорит долговязый офицер, — в Архангельске ждет английский крейсер. Кайзер приказал подводным лодкам пропустить крейсер в Англию. Английский король ждет их величества. Но есть очень тревожная новость — нам сообщили ее вчера в посольстве. В самых влиятельных кругах Англии в настоящее время победило мнение, что отъезд государя вызовет в России новый бунт и страна выйдет из войны. Этого, как известно, союзники боятся больше всего. Англия с часу на час может отказаться принять их величества. Ввиду этого, а также ввиду опасности, которая здесь угрожает царской семье, необходимо их величествам ехать немедленно, сегодня. Иначе будет поздно.

Офицер садится.

Унгер поворачивается к лысому генералу.

— У вас, Александр Иванович, все готово?

— Так точно. Ждем команды.

— У вас, Иннокентий Сергеевич?

— Связь через князя Долгорукого установлена. Наши люди будут пропущены во дворец. Государю план сообщен, и в знак согласия он прислал, как было условлено, икону Николая-угодника.