Киноповести

Кирилл Бороздин поспешно поднимается по черной лестнице большого дома. Рядом с ним, по-журавлиному высоко поднимая ноги, шагает длинный, нескладный офицер.

— Разрешите представиться, — говорит он. — Ротмистр Красавин. Мой отряд уже здесь, наверху. Мне приказано поступить в ваше распоряжение, Кирилл Николаевич.

…Юнкера из отряда Бороздина тащат вверх по узкой лестнице пулеметы и ящики с пулеметными лентами.

Семен идет замыкающим.

— Востриков! — Пропустив мимо себя последних юнкеров, зовет Кирилл. — Станешь здесь, у двери. И смотри — ни одной живой души…

Семен занимает пост на лестничной площадке, у входа на чердак. Рядом окно с грязными, запыленными стеклами.

На чердаке отряд Бороздина соединяется с другим отрядом, пришедшим сюда ранее.

Кирилл расставляет людей на крыше дома и у слуховых окон чердака.

— Ты здесь? — останавливается он перед Сергеем Нащекиным. — Ты что, в отряде Красавина?

— Да. К несчастью, я здесь. К несчастью, вместе с вами, прапорщик Бороздин. Что делать — у нас общий враг. Но я хочу сказать… — понижает Сергей голос, — после того, что было в Царском, руки я больше вам не подам и не считаю вас порядочным человеком.

Короткая пауза. Кирилл овладевает собой и сухо, тоном приказа говорит:

— Прошу занять позицию у этого слухового окна. Юнкер Харитонов, к капитану, вторым номером…

С помощью юнкера Сергей устанавливает пулемет в окне — отсюда открывается вид на широкий Невский проспект. Наискосок — здание Публичной библиотеки.

— Внимание! — гулко раскатывается по чердаку команда.

Далеко внизу из-за угла показалась колонна демонстрантов. Сергей берется за ручки пулемета.

Мы снова на улице.

Обнаглевшие молодчики приказчицкого вида, студенты, гимназисты, чиновники врываются в ряды демонстрантов и пытаются захватить знамена и плакаты. Иногда им это удается, и тогда слышатся ликующие крики обывателей, но большей частью солдаты и рабочие выжимают этих личностей из своих рядов и идут дальше.

Толпа на тротуарах настроена воинственно. По адресу демонстрантов несутся ругательства. Старик Бороздин сходит на мостовую. Он обращается к обывателям:

— Господа, господа… к чему эта нетерпимость! Господа, я призываю к гражданскому миру… Господа, опомнитесь, это наши братья…

— Какие, к чертовой матери, братья, пошел с дороги… — Толстый буржуа замахивается палкой на Бороздина и вырывается вперед, к демонстрантам.

— Изменники! — кричит он им. — Предатели!..

Мы видим оскаленные зубы, трясущиеся от злобы старческие сизые щеки, грозящие кулаки. Воинственно вздрагивают перья на дамских шляпках, палки и зонтики грозно поднимаются над толпой. Кое-кто из солдат вскидывает винтовку «на руку».

— Не отвечать! Не отвечать, товарищи! — кричит с грузовика Николай Игнатьев. — Спокойствие и выдержка! Не поддавайтесь на провокацию.

Демонстрация движется по Невскому, сдавленная с обеих сторон враждебной толпой, осыпаемая руганью.

— Не отвечать на провокации! — кричит Николай Игнатьев с грузовика.

— Не отвечать на провокации! — кричит Петренко, идя во главе колонны.

— Не отвечать на провокации! — передают из ряда в ряд рабочие.

…Профессор Бороздин семенит рядом с демонстрантами.

— Господа! — обращается он к публике, бушующей на тротуарах. — Товарищи! — кричит он демонстрантам. — Призываю вас к гражданскому миру! Товарищи! Вернитесь в казармы! Подчинитесь своему начальству! Господа! Беспорядки на пользу нашим врагам германцам! Я прошу…

На старика никто не обращает внимания.

И вдруг откуда-то сверху забил пулемет.

Колонна остановилась. Шарахнулись передние. Снова забил пулемет. Раздаются винтовочные выстрелы.

Стрельба ведется сверху, с крыш, из чердачных окон. Спасения нет — на широкой улице негде укрыться. Люди заметались в панике.

— Что вы делаете? Остановитесь! — кричит старик Бороздин, устремляясь навстречу бьющему пулемету.

Не замечая, не понимая опасности, мечется он из стороны в сторону — то к тем, кто стреляет, то к тем, в кого стреляют, и кричит:

— Остановитесь! Товарищи! Господа!

Кто-то, схватив его за ногу, опрокидывает на землю:

— Сумасшедший…

Толпа мечется. Вскрикивают раненые.

Николай пытается собрать людей. Но все беспорядочно бегут, ища укрытия.

Падают убитые.

Семен слышит стрельбу.

Он пытается открыть окно. Рама не поддается. Семен пробует протереть стекло, но очистить многолетнюю грязь невозможно. Еще раз изо всей силы толкает он раму. Окно распахивается.

Внизу видны мечущиеся под пулеметным огнем солдаты, рабочие, женщины.

Из слуховых окон бьют пулеметы.

Падает раненый Петренко.

В панике мечутся люди.

Семен бросается к чердачной двери.

— …Стойте! — кричит он, вбегая на чердак. — Там свои! Не стреляйте, братцы!..

И вдруг в амбразуре слухового окна замечает Сергея Нащекина.

Семен бросается к нему, отрывает от пулемета…

Неловко перепрыгивая через чердачные балки, к Кириллу торопливо подбегает испуганный унтер-офицер.

— Ваше благородие… Там смертоубийство сейчас будет. Их благородие…

Не дослушав унтера, Кирилл, придерживая рукой шашку, бросается в дальний угол чердака.

Там у слухового окна схватились враги.