Читаем Киноповести полностью

Киноповести

А в т о р. О многом думал Алеша, мысли бежали, обгоняли одна другую… и вдруг ему показалось таким странным, что вот он лежит здесь на этой полянке и вращается вместе со всей землей, с ее сушами и океанами, с войнами и капиталистами, как частица всего этого сложного мира, где нужно еще найти свое настоящее место!.. А все-таки хотелось бы узнать заранее, как сложится его жизнь, долго ли он проживет, что сумеет совершить…

Алеша смотрит вверх. Самолет ушел, оставив после себя белый в полнеба вопросительный знак.

На этот же вопросительный знак смотрят девушки, которые расположились на палубе маленького пароходика.

Разрезая темную воду реки, пароходик выплывает из-под моста.

Девушки тихо поют. Некоторые из них полулежат в шезлонгах, другие сидят — кто на перилах, кто на бухте каната.

Тут же на перилах сушатся на ветру цветные косынки, купальники и полотенца.

Вдали виднеется величественная плотина и легкое белое здание ГЭС.

По улице Горького — что за походка! —Девчонка плывет, как под парусом лодка… —

напевает Зойка — маленькая, бойкая девушка, сидящая на палубе в шезлонге. Она смотрится в зеркальце и подправляет линию бровей смоченными о кончик языка пальцами.

Прическа что надо и свитер что надо,С лиловым оттенком губная помада…

— Что это? — глядя в небо, задумчиво говорит Нюра. — Почему вопросительный знак?.. А?..

…Идет не стиляжка, девчонка с завода,Девчонка рожденья военного года…

Лиза отводит упавшую на глаза прядь волос:

— Я знаю, что это такое, — глядя в небо, произносит она. — Это вопрос каждому из нас и всем вместе: как думаем жить?..

— Не надо, Лиза, ей-богу, не надо… Ты так хорошо придумала — провести сегодняшний день на реке…

Это говорит Тамара, расчесывая свои длинные, мокрые волосы и собирая их тугим узлом на затылке.

— Нет, — жестко отвечает Лиза, — не выйдет, от разговора не уйдете.

Со смены идет, не судите по виду,Подружку ханжам не дадим мы в обиду… —

продолжает напевать Зойка.

Лиза переводит взгляд с одной девушки на другую. Теперь мы можем рассмотреть Лизу — ее прозрачные глаза, подвижные, темные брови, способные мгновенно выразить сложную смену чувств. В Лизином лице нет ни красоты, ни броскости, но оно освещено мыслью — угадывается человек властный, резкий, требовательный и умный.

— Зоя, — обращается Лиза к маленькой бойкой девушке, сидящей в шезлонге, — речь о тебе…

Зоя занята делом: она достала из сумки туфельки на тончайшем каблучке и собирается надеть их.

В ответ на обращение Лизы Зоя молча посмотрела на нее. В ее взгляде можно прочесть, что разговор на эту тему уже неоднократно велся и что ей совсем не хочется его возобновлять.

И пока нежелательный для Зои разговор все-таки происходит, сидящие рядом с ней подружки по очереди примеряют Зоины туфли на «шпильках».

— Я требую, чтобы ты объяснила свое поведение, — говорит Лиза.

— А что объяснять?

— Сама знаешь что.

Тамара наконец собрала и закрепила на затылке волосы.

— По-моему, — говорит она, — у каждого человека есть такое свое, что никого на свете не касается.

— Молчи, — резко обрывает ее Лиза, — девчонка сбивается, а ты…

— С завтрашнего дня буду подавать вам, товарищ бригадир, рапортички: «Гуляла с товарищем Де Ивановым из кузнечного цеха с восьми тридцати до одиннадцати ноль-ноль. До девяти говорили о литературе. В девять пять сели на скамью в парке и положительно отозвались о последнем симфоническом концерте, причем товарищ Де Иванов поцеловал меня в районе уха. Прошу обсудить мое поведение на собрании бригады. Токарь Зе Парфенова».

— Напрасно ты паясничаешь — разговор серьезный.

— Мне скучно, понимаешь, — скучно…

— Стань на голову.

— Пожалуйста.

Зоя вскакивает и, пройдясь колесом, становится на голову. Ее маленькая стройная фигурка в узких брючках и светлой кофточке кажется мальчишеской.

— Зоя, перестань…

— …Где твоя девичья гордость? — стоя на голове, заканчивает фразу Зоя.

— Никогда с тобой по-человечески не поговорить. Кажется, воспитывали тебя, водили в детсад…

— Меня не в детсад, меня в бомбоубежище водили…

Зоя становится наконец на ноги, порывисто обнимает и целует Лизу, затем бросается снова в шезлонг.

— Я плохая, невоспитанная, а ты деспот. На голове не стой, с Митей не встречайся… Не бригада — домострой.

— Оставь… — говорит Тамара.