Киноповести

— Считайте, что ЦК вынес специальное постановление.

Подталкивает Ильича к двери.

Ночь. Дождь. Мелкий, бесконечный петроградский дождь.

— Придется вам переночевать у меня, Владимир Ильич, — говорит Василий, быстро шагая рядом с Ильичем, — затемно до Сампсониевского не дойти…

Мокрые улицы пустынны.

Ильич идет, распахнувшись, несмотря на дождь, не замечая его. Ветер рвет плащ с его плеч. Он идет то быстро, то вдруг вихрь мыслей захлестывает его с такой силой, что он замедляет шаги, почти останавливается. Потом, рывком взмахнув рукой, ускоряет шаг, чуть не бежит. Этот вихрь мыслей то вызывает улыбку на его губах, то слышится удивительное по своей значительности и яркости «гм… гм…». Глаза то прищуриваются, то иронически улыбаются, то сверкает гневом острый и яркий взгляд.

Объятый гигантской мыслительной работой, он то хмурит огромный лоб, то шевелит губами, точно собираясь что-то сказать… но ничего не говорит и только вдруг ускоряет шаг.

Василий идет, поглядывая сбоку на Ильича, боясь хоть чем-нибудь нарушить это значительное молчание.

Поручик Кирилин и Жуков медленно проходят мимо бесконечной хлебной очереди.

— Где же он? Скрывается в провинции? — задумчиво говорит Жуков.

— Ближе.

— Или у моряков в Кронштадте?

— Он здесь, в самом Петрограде. Ручаюсь. Может быть, в этой очереди кто-нибудь стоит для него за хлебом…

Жуков невольно оглядывается на молчаливую, неподвижную очередь.

Навстречу по пустой улице идут Ленин и Василий.

— Но как его найти? — вслух размышляет Жуков.

— Найдем…

Кирилин подходит к Ленину.

— Дайте прикурить.

— Спичек нет, — отвечает Ильич и проходит вперед.

— Пожалуйста, — Василий услужливо протягивает коробок.

Кирилин зажигает спичку, прикуривает, внимательно всматриваясь в лицо Василия.

— Благодарю вас…

Василий нагоняет Ильича.

— А вы хитрый, Владимир Ильич, — посмеиваясь, говорит он, — почему не сказали «не курящий»? Пришлось бы скартавить?

Ильич улыбается. Они поворачивают в переулок.

Маленькая комнатка освещена тусклой лампочкой. Стол накрыт газетой. На нем швейная машинка, куча белого тряпья.

— Входите, — Василий пропускает Ильича вперед. — Вот, Наташа, этот товарищ будет у нас ночевать.

Ильич стоит около двери.

— Здравствуйте, простите, что причиняю хлопоты…

Наташа торопливо встает.

— Садитесь, садитесь, товарищ!..

Она снимает с кастрюли подушку, ставит на стол хлеб, поглядывая искоса на Ильича.

— Чай будете пить?

— Нет-нет, не тревожьтесь. Я не хочу. А вот если у вас есть план Петрограда, товарищ Василий, дайте мне, пожалуйста.

— Нет…

— Ну, ничего не поделаешь.

— Вот что, Наташа, — тихо говорит Василий, — ты постели-ка товарищу постель… Ему нужно выспаться. А мы ляжем на полу.

Ильич садится за стол. Возле чайника лежит распашонка.

— Ах, вот в чем дело?.. — Ильич улыбается, прищурив глаза. — Ну, поздравляю, от души поздравляю, товарищи…

— Ждем сына, — говорит Василий.

Он сидит напротив Ильича, подперев голову кулаками.

Наташа выпрямляется с подушкой в руках.

— Страшно очень, первый… и не время. Голодно, трудно, на четверке хлеба далеко не уедешь… Да и какой он отец? Тюрьмы да ссылки…

— Гм… Погодите, скоро будет все иначе…

Ильич откинулся на спинку стула, прищурив веселые глаза. Вдруг повернулся к постели:

— Вы что это — мне?

— Владимир… Константин Петрович…

— Вот именно — Константин Петрович ляжет на стульях. Здесь. Или прямо на полу. Не спорьте — не поможет. Слушайте, товарищ Василий, а у соседей нельзя достать план Петрограда? Да нет, поздно. Ладно, будем спать. Книги под голову. Товарищ Василий, где у вас еще книги?

Василий передает несколько книжек.

Ильич хмыкает:

— Маловато!

Он кладет книжки на пол возле радиатора. Раскрывает одну:

— Ну нет, это под голову не годится — в ноги ее.

Снимает пиджак, расстилает газеты.

— Василий, — тихо говорит Наташа. — От Петра письмо…

Василий берет письмо.

— Это из деревни, от брата ее…

Ленин подходит ближе.

— Из деревни? Прочтите, если можно.

Василий читает про себя, затем, найдя интересное место, продолжает вслух:

— Вот… вот. «…теперь мы с возвратившимися с фронта ребятами сразу взялись за дело. Скот поразобрали, Терентьевых спалили», так… «только вот не знаем, можем ли сейчас брать землю или выйдет на этот счет какое распоряжение…».

— Брать! — энергично вмешивается Ленин: — Брать! Напишите, чтобы отбирали.

Василий продолжает читать:

— «…И что делать с помещиками…».

— Выгнать. Пусть выгоняют…

— Дальше тут… «Хотели гнать, а потом решили и всех поубивали…».

Л е н и н. Гм… Гм…

— Тут вот еще что… «Не видала ты Ленина? Напиши, какой он. Тут намедни поспорили — говорили, он рыжий да косой. А мы так считаем, что он громадного роста, головастый, представительный мужчина».

— Ну ладно. Спать, спать, — улыбается Ленин.

Василий помогает Ильичу устроить постель на полу. Ленин наклоняется к Василию, шепчет на ухо. Нам слышны только обрывки фраз:

— Товарищ Василий, вам с завтрашнего дня придется…

Василий наклоняет голову, повторяет шепотом:

— Обуховский, Нарвский… оружие…

Ильич тихо:

— …Затем… Петроградский комитет…

— Скажите, товарищ, — вдруг застенчиво спрашивает Наташа, — а вам не приходилось видеть Ленина?

Ильич быстро оборачивается.