Кинорежиссерки в современном мире

Между созданными режиссером фильмами «Плюс один» и «Еще один год» прошло шесть лет, которые стали для кинематографа и для современной России решающими. Выборы в Думу в 2011 году и президентские выборы в 2012 году породили протестное движение в больших городах, которое оказалось жестоко подавлено, умножив число политзаключенных. Страна погрузилась в депрессию. Государство усиливало контроль над кинобизнесом, в том числе посредством постановлений Министерства культуры. Российское кино со скрипом искало формы сотрудничества с другими странами. В том числе в женском кинематографе. Но таких примеров было мало. Копродукции давались с трудом. Те, кто не был настроен на сотрудничество, либо выполняли госзаказ, либо впадали в депрессию, либо уходили на телевидение. Кинематограф боролся за выживание, в том числе на телевидении, где многие женщины-режиссеры пытались делать сериалы. Сделать качественное кино в условиях надвигающейся самоизоляции, вызванной войной с Украиной и санкциями, становилось довольно трудно, поэтому неслучайно, что российских фильмов на международных фестивалях стало ненамного больше. Кстати, сама Оксана Бычкова так и не сняла ни одного полнометражного фильма с 2014 года. Минкульт упорно отказывается давать грант на ее новый проект.

«Еще один год» уловил наступающее депрессивное настроение кинематографистов. Надежд фильм не оставлял практически никаких. Отчасти такое настроение закладывалось сценарием, написанным при участии Натальи Мещаниновой, снявшей в 2014 году самое радикальное женское киновысказывание «Комбинат Надежда». Но, как показывал «Еще один год», побег в Москву тоже не представлял особых надежд для молодых. Фильм показывал непростые отношения пары молодоженов, где он с трудом терпел успехи жены, а она пыталась помочь ему преуспеть в карьере, но у него ничего не получалось — парня попросту не брали на работу. Реальность, в которой молодым крайне трудно найти себе место в жизни, поскольку эта жизнь предлагает довольно узкий вариант возможной реализации, убеждала, что в путинской России существует большая проблема с социальными лифтами и молодые являются одной из самых уязвимых социальных прослоек.

«Еще один год» показывал, что время взлета Москвы закончилось. И новое поколение приезжих уже не может добиться того, что смогли сделать приехавшие десятилетием раньше. Новые креаклы (а героиня, работающая в рекламном агентстве, безусловно, принадлежала к ним) с трудом выживали в новых условиях. Аполитичность Бычковой, которая, возможно, не так была заметна в начале карьеры, поскольку казалось, что общий драйв успешного взлета продлится вечно, в фильме «Еще один год» проявилась с очевидностью. Режиссер пыталась симпатизировать героям, которые упорно избегали политических тем, отказываясь реагировать на запросы времени. Кстати, сама Бычкова в дальнейшем станет намного смелее и примет активное участие в кампании по поддержке голодающего украинского заключенного Олега Сенцова, раздавая листовки на улицах.

Фильм наглядно показывал, что класс креаклов печально и депрессивно деградирует (если не эмигрирует), а вместе с ним и мечта об успехе в большом городе. Молодая героиня фильма выглядит бессильной справиться со всеми сложностями жизни, даже несмотря на то, что имеет немалый творческий талант и пользуется уважением в своем веб-дизайнерском агентстве. Воцарились будни, безденежные, тягучие и трудные, несмотря на бьющую молодую энергию. Символично, что Бычкова указывала в титрах ориентир из эпохи позднего советского застоя. «Еще один год» представляет собой образец начала новой эпохи стагнации, воцарившейся как раз в это самое время. Фильм позволяет увидеть и еще одну новую особенность путинской России. Время подъема среднего класса приучило их к идее мобильности. Переезды из города в город, поездки за границу, переход из фирмы в фирму, смена жилья, партнеров и т. д. поселили в умах креаклов идею о том, что мобильность — основа креативности и успеха и знак современности, затребовавшей космополитичной идентичности. Фильмы Бычковой и Меликян так или иначе показывали ситуации, связанные с этой мобильностью креативного класса, представителям которого не сиделось на одном месте и хотелось искать что-то новое, в том числе новый дом. Интересно, что мужчины в их фильмах ищут дом не меньше, чем женщины. Их инстинкт дома акцентирован не меньше, чем у подруг. В каком-то смысле женщины-режиссеры активно навязывают своим героям-мужчинам базовый женский инстинкт, не желая показывать их одиночками. Но можно заметить характерное отличие «мигрантов» нового поколения от, скажем, позднесоветской «лимиты». «Лимита» приезжала в новый город, чтобы в нем раз и навсегда окопаться. Креклы же не мыслили город как окончательное пристанище, как свой новый дом. Креаклы гораздо мобильнее (неслучайно мобильный телефон, а затем мобильный интернет стали символами времени).