Кинжал Клеопатры

Поскольку вечер был погожий, они решили прогуляться. Долгие летние дни становились короче, и Элизабет уже скучала по темным вечерам, когда светало далеко за восемь. Солнце стояло низко в небе, отбрасывая длинные тени, пока они шли на восток. Когда они приблизились к воде, то услышали карканье чаек и редкие звуки корабельного гудка, когда с Ист-Ривер наползал тонкий туман. Из ресторанов на Второй авеню доносился запах жареного мяса, и желудок Элизабет сжался от голода. К счастью, перед больницей процветала уличная торговля, и она купила колбасу и черный хлеб у словоохотливого немецкого продавца.

– Пахнет божественно, – сказала Карлотта.

– Ganz ausgezeichnet[45], – сказал продавец, подмигивая ей. Он немного напомнил Элизабет Карла Шустера. У него были такие же светлые волосы и светлые глаза.

– Ну, если это так вкусно, то я должна его съесть, – ответила она.

– Sprechen Sie denn Deutsch?[46] – спросил он, щедро намазывая булку зернистой коричневой горчицей.

– Ein bisschen[47], – сказала она, протягивая ему несколько монет. – Vielen Dank[48].

Джона выбрал венские вафли. Его сестра объяснила, что он вегетарианец.

– Это обычное дело среди анархистов? – спросила Элизабет, когда они ели рядом с кованой железной оградой перед больничной территорией.

– Я стал вегетарианцем до того, как заинтересовался политикой, – сказал он, вытирая рот носовым платком. – Но мои убеждения укрепили мою решимость. Многие великие философы были вегетарианцами или почти. Торо считал, что это важно для самосовершенствования.

– Вы считаете, что это полезнее для здоровья?

– Мне просто не нравится идея убивать и есть животных.

– Он настоящий котик, – сказала его сестра, материнским жестом стряхивая крошки с рукава его пиджака. – Для анархиста он слишком добрый, не так ли, Джоджо?

Джона нахмурился и покраснел.

– На самом деле я больше марксист, – серьезно сказал он.

Элизабет подавила улыбку при виде его попытки сохранить достоинство. Карлотта действительно умела загонять людей в угол – она напоминала Элизабет бордер-колли – собаку из ее детства. Она часто пыталась пасти ее и Лору, как будто они были овцами. Карлотта, казалось, обладала теми же инстинктами.

– В чем разница между марксистом и анархистом? – спросила Элизабет. – Я весьма плохо разбираюсь в нюансах политической философии.

– Пожалуйста, не поощряй его, – сказала Карлотта. – Дай ему только шанс, и он тебе все уши прожужжит.

Когда они вошли в больницу, в вестибюле было тихо. К счастью, нигде не было видно ворчливой медсестры Старк. Элизабет узнала дежурную медсестру, ирландку средних лет с добрым лицом. Хотя обычные часы посещений уже прошли, когда она увидела Элизабет, то улыбнулась и указала дорогу в общую комнату.

– Ваша сестра читает книгу, которую вы ей принесли.

Карлотта и ее брат последовали за Элизабет по коридору, их туфли скрипели по широким красно-черным плиткам. Они нашли Лору полулежащей на своем любимом плетеном кресле в общей комнате, погруженной в книгу у нее на коленях. Одетая в свободную блузку в цветочек и длинную черную юбку, с собранными в пучок волосами, она выглядела элегантно и – подумала Элизабет с уколом вины – совершенно нормально.

– Привет, Элизабет, – сказала она, когда они вошли. – Как я рада тебя видеть.

– Как дела, Лола?

– Хорошо, как и следовало ожидать, учитывая, что я с трудом могу оторваться от этой книги, которую ты мне принесла.

– Что вы читаете? – спросила Карлотта.

– «Маленькие женщины». Конечно, я читала ее раньше, но это одна из тех книг, которые хочется перечитать. Я сестра Элизабет, Лора, – сказала она, протягивая руку. Казалось, она не удивилась приходу посетителей – более того, она выглядела так, будто ждала их.

– Пожалуйста, простите меня, но позволь представить тебе Карлотту Аккерман и ее брата Джону, – поспешно сказала Элизабет.

Карлотта тепло пожала руку Лоры.

– Я рада познакомиться, хотя мне кажется, что я уже знаю вас. Элизабет так часто говорила о вас.

Это замечание озадачило Элизабет. Она помнила, что за время их недолгого знакомства с Карлоттой она лишь однажды упомянула о своей сестре. Она задавалась вопросом, не пытается ли Карлотта вторгнуться в ее жизнь. Эта мысль встревожила ее. Не желая зацикливаться на ней, она пришла к выводу, что ее подруга просто поддерживала вежливую беседу.

Лора протянула Джоне руку. Поскольку пожимать руку молодой леди полагалось только в том случае, если она сама инициировала этот жест, он немедленно отреагировал, сняв перчатки и галантно поцеловав ей руку.

– Боже мой, какое благородство! – ответила она со смехом.

– Это единственный достойный ответ при встрече с леди такого очевидного происхождения и обаяния, – ответил он. Карлотта ухмыльнулась ему, но Элизабет подумала, что он выглядит вполне искренним: его щеки раскраснелись, а манеры были оживленными. Казалось, он был весьма увлечен ее сестрой.

– Не хотите ли вы выпить чаю? – спросила Лора, плавно поднимаясь с дивана.