Кинжал Улугбека

А теперь внимание! История кувшина начинается здесь, у ворот Шахрухии. Сейчас Улугбек повернет в Самарканд. А пока, велев слабоумному сыну и нукерам скакать вперед, он задержал одного, самого преданного, и вручил ему спрятанную под халатом рукопись, обернутую в тонкий шелк цвета чайной розы. Это было последнее, что он писал в Самарканде и, отправляясь в поход, захватил с собой. Улугбек сказал нукеру:

- Сын мой, спрячь эти бумаги, чтобы никто до них не добрался. Это самое ценное, что у меня осталось. Поклянись, что исполнишь.

Нукер поклялся Аллахом, взял у господина рукопись и уже развернул коня, когда Улугбек окликнул его.

Дорогой пояс с золотой пряжкой и соболья шуба Улугбека пропали где-то в дороге. Но на голове была бобровая шапка, отделанная дорогими каменьями. Он стал отрывать камни, и золотая нить, которой они были пришиты, резала ему пальцы. Словно горсть пурпурных ягод, ссыпал он в ладонь нукера индийские рубины, стегнул коня и исчез за холмами.

Нукер поскакал вдоль городской стены и вскоре увидел на тропе босого мальчишку, идущего с кувшином по воду. Мальчишка испугался, но деться было некуда: всадник в суконном чекмене преградил ему путь.

- Я покупаю твой кувшин, - сказал он мальчику. - Отдай этот камень отцу. - Он сможет на него купить целую арбу кувшинов, дюжину ослов и коня в придачу. - В руку ребенка, будто капля крови, упал драгоценный камень.

До темноты нукер хоронился в прибрежных зарослях у реки. Здесь он засунул рукопись, свернутую трубкой, в кувшин и, размочив глину, плотно замазал горлышко. Когда окончательно стемнело и над холмами стал подниматься желтый диск луны, нукер, оставив коня, не замеченный никем, пробрался на кладбище. Тень его скользила по серым стенам мавзолеев, меж плит и холмиков. И тут он наткнулся на свежую могилу.

Много жестокостей познал на своем веку храбрый нукер, а сабля его еще при Тимуре не раз омывалась человеческой кровью. Бестрепетным взором оглядывал он поле, усеянное трупами после сечи и башни, сложенные из голов побежденных. Но сейчас ему было по-настоящему страшно. Он, мусульманин, собирался осквернить могилу, совершить святотатство.

Горячо помолившись, нукер руками и кинжалом стал рыть в свеженасыпанной земле узкий лаз. Когда рука его ушла до плеча, кинжал наткнулся на что-то твердое. Это были гуваляки, глиняные комья, закрывавшие вход из спусковой ямы в погребальную. И тогда, стеная от ужаса, он ударил кинжалом изо всей силы - раз, второй, пока один из комьев не вылетел и не скатился в могилу. Тогда нукер попробовал опустить кувшин в погребальную камеру, однако тот не шел, и пришлось расширить отверстие.

Нукер дрожал всем телом; сводило пальцы с сорванными ногтями. Наконец удалось протолкнуть кувшин, он съехал глубоко вниз и лежал теперь рядом с неизвестным покойником.

Выполнив волю своего повелителя, нукер зарыл яму, заровнял разбросанную землю и, шатаясь, словно измученный многодневным переходом и долгим боем, добрел до берега реки, где оставил коня, свалился и заснул как убитый.

Так судьба одного из жителей Шахрухии оказалась весьма необычной. Мы не знаем, кем он был при жизни, но после смерти ему предстояло стать сторожем рукописи великого ученого Улугбека.

Никто не двинулся, сидели молча, пока не поднялась Марья Ивановна и не позвала с собой дежурных - ужин готовить.

- А что нукер? - спросил Суворов.

- Наверно, он погиб, так никому и не открыв тайну рукописи. А может, по темноте своей и необразованности считал миссию исполненной - схоронил рукопись, как было велено, а потом замаливал грех. Возможно, не было человека, которому он доверил тайну. Или был такой человек, но не нашел нужной могилы, тем более над ней построили мавзолей. Если посвященный и знал могилу, то мог устрашиться святотатства. И наконец, нукер-то наш - лицо вымышленное…

- А не лазил ли кто за этим кувшином? Откуда дыра, в которую провалился Павел? - допытывался Суворов. Все, что говорил Лерыч, он старательно записывал в блокнот.

- Видимо, это естественный обвал. Искусственный был бы шире, и следы орудия, которым его копали, остались бы на стенках. Паша дважды этот лаз «расширял», но и сейчас взрослый мужчина там не пролез бы. И Паше, если говорить откровенно, повезло прежде всего не с рукописью.

- Необычной могла бы стать судьба одного петербуржца, который вместе с шахрухиинцем охранял бы рукопись Улугбека, - с наивным простодушием сообщил Паштет.

- Типун тебе на язык! - укоризненно сказал Валерий Иванович.

- И не забудьте написать про клад караханидских монет, который оказался в той же могиле. Эту загадку даже Валерий Иванович не смог отгадать, - с большой серьезностью заявил Марат.

- Это правда? - изумленно спросил Суворов. - А почему нам про клад не сказали?

- Слушайте их больше! Они вам такого наговорят… - Лерыч погрозил Марату. - А меня вгонят в гроб с этим кладбищем. В прошлом году Марат спустился в могилу, но его хоть страховали. А Пашка… И им весело!

- У нас многие согласились бы так провалиться. Кстати, Паштет зазнался, вы посмотрите, с каким видом он ходит! У него звездная болезнь!