Кёр-оглы

Не успели отзвучать его последние слова, как в горах поднялся ветер. Туман рассеялся, даль прояснилась и Демирчи-оглы нашел своего коня. Сгущались вечерние сумерки, когда он подъехал к Эрзеруму. Глядит: на улицах Эрзерума – ни души. Точно все жители покинули город. Разыскивая караван-сарай, выехал он на какую-то площадь. Смотрит, тут людей видимо-невидимо! О, аллах, народу столько, что иголке негде упасть. Пришпорил он коня и приблизился к толпе. Поднявшись на стременах, присмотрелся: одни стояли, другие сидели, а метельщики подметали и поливали середину площади.

– Почтенный, что здесь происходит, зачем народ собрался? – спросил он одного старика.

– Видно, ты чужестранец? – отозвался старик.

– Да, я приехал издалека.

Старик поведал:

– Это площадь для пехлеванов Джафар-паши, сынок Уверенные в своих силах пехлеваны порой приходят на эту площадь чтобы помериться силами с пехлеванами паши. Ныне из Аравии прибыл какой-то пехлеван, чтобы встретиться на этой площади с Гора-пехлеваном. По этому поводу и собрался народ.

Видит Демирчи-оглы – на самом открытом краю площади установлены два трона, охраняемые вооруженной стражей. Один из тронов окружен легким шелковым занавесом.

– А для кого установлены эти троны? – спросил Демирчи-оглы у старика.

– Тот, что открыт, – отвечал старик, – для самого Джафар-паши, а соседний, окруженный занавесом, для сестры паши Телли-ханум. Недавно Кёр-оглы из Ченлибеля совершил на Эрзерум набег, вышиб дверь темницы, перебил стражу и увез с собой ашуга Джунуна. Искал он и Телли-ханум, да не повезло ему. С того дня Джафар-паша не спускает с сестры глаз, всегда рядом держит ее, боится, что убежит она с Кёр-оглы. – Последние слова старика слились с громом загрохотавших барабанов. – Гляди, чужестранец, – воскликнул старик, – паша идет. Сейчас начнется схватка.

Видит Демирчи-оглы, во главе пышной свиты приближается к трону Джафар-паша. Вот он поднялся на трон. Приближенные разместились вокруг. Снова ударили барабаны, и старик пояснил:

– А это Телли-ханум идет.

Смотрит Демирчи-оглы, в окружении сорока стройных девушек вступила на площадь Телли-ханум. Она прошла к своему трону и скрылась за занавесом. И в третий раз ударили барабаны. Глядит Демирчи-оглы, десять пехлеванов волокут что-то тяжелое.

– Что это они тащат? – спросил он у старика.

– Это палица Гора-пехлевана. Кто хочет сразиться с Гора-пехлеваном, должен сперва поднять его палицу. Кто сможет поднять, тот, как равный, выйдет на ристалище с Гора-пехлеваном, не сможет поднять – пусть пеняет на себя: пройдет под рукой Гора-пехлевана и нацепит серьгу раба на свое ухо.

Тем временем пехлеваны доволокли палицу Гора-пехлевана до середины площади и оставили ее там.

Вышел на площадь араб-пехлеван, прошелся по ней взад-вперед и взялся за рукоять палицы. В одну силу приналег, поднять не смог, в две силы приналег – поднять не смог, – в третий раз, встав на одно колено, издав боевой клич, поднял палицу на плечо. Отозвались барабаны, и на площадь вступил Гора-пехлеван. Видит Демирчи-оглы – это великан, обличье которого внушает ужас. Гора-пехлеван протянул сопернику руку. Потом они разошлись, и началась схватка. Гора-пехлеван был столько же силен, сколь хитер. Схватились они раз, другой, потом Гора-пехлеван ловко упал, перекинул араба через голову, ударил оземь и навалился ему на грудь.

Гул одобрения и крики радости прокатились по площади, достигнув неба. Джафар-паша поднялся на троне и провозгласил:

– Всякий, кто почитает меня, пусть одарит Гора-пехлевана.

Со всех сторон на Гора-пехлевана посыпались подарки. Араб-пехлеван, пройдя у него под рукой, стал его рабом.

В это мгновение Демирчи-оглы ожег коня нагайкой и направил его на середину площади. На скаку подхватил он палицу Гора-пехлевана, покружил ее над головой и с такой силой швырнул наземь, что палица по рукоять зарылась в земле.

Площадь ахнула от удивления и восторга. Демирчи-оглы осадил коня прямо перед Джафар-пашой. Спешившись, он привязал коня к столбу неподалеку и запел:

Когда я клич издам и выйду на борьбу,
Найдется ль пехлеван, чтоб встретиться со мной?
За пояс ухватив, решу его судьбу,
Противника к земле вмиг приложу спиной.

По кругу, словно лев, хожу я взад-вперед,

О печени своей, противник, не забудь!
И если сокол ты, в последний свой полет
Пустившись, пехлеван, меня не обессудь.

Кидаясь в схватку, я завою, точно волк,

Мой враг до боя – враг, а после он – мертвец.
В искусстве боевом давно мне ведом толк,
И вражьей кровью рад омыться удалец.