Кёр-оглы

Разгневанный Гора-пехлеван не заставил себя ждать и вышел на середину площади. Грохнули барабаны. Бой начался. Словно взъяренные самцы-верблюды, кинулись друг на друга соперники. Мигом сообразил Гора-пехлеван: противник – крепок, силой его не возьмешь, и решил Гора-пехлеван пуститься на хитрость. Встал на одно колено, чтобы перекинуть Демирчи-оглы через голову, но не удался ему излюбленный прием на сей раз. Казалось, обратился Демирчи-оглы в столетний дуб, который глубокими корнями ушел в землю. С места не сдвинешь. Гора-пехлевану еле удалось вырваться из цепких рук Демирчи-оглы.

Рассмеялся Демирчи-оглы и запел:

Я слышал, что печально то ристалище,
Где трусость двух – нашла себе пристанище.
Я слышал, то ристалище запомнится,
Где объявилась храбрость, как паломница.

Я слышал, воробей орлом прикинулся,

Но в боевую схватку он не кинулся,
Вдали от боя, говорят, с умелостью
Трус на задворках похвалялся смелостью.

Я слышал, хвасталась лиса мечтательно:

«Льва прогоню из леса обязательно!»
Козел, от волка убежав стремительно,
В родном хлеву рога вздымал решительно.

Схватка возобновилась. На этот раз Демирчи-оглы, не дав противнику опомниться, схватил его за пояс. Опершись коленом о землю, он издал такой громогласный боевой клич, что заглушил грохот барабанов. Подняв над собой Гора-пехлевана, он со всей силой швырнул его наземь. Ликующие возгласы грянули со всех сторон. Джафар-паша подозвал Демирчи-оглы и спросил его грозно:

– Кто ты, пехлеван? Чей будешь? Откуда и зачем сюда пожаловал?

Демирчи-оглы окинул взглядом площадь, посмотрел в сторону Телли-ханум и ответствовал песенным словом:

Я оставил Ченлибель в тумане,
В смертной прискакал сюда рубахе,
Кто пошлет мне вызов на майдане,
Будет предо мной лежать во прахе.

– Да ты ко всему и ашуг… – сказал Джафар-паша.

Демирчи-оглы, пропустив слова паши мимо ушей, глянул в сторону Телли-ханум и продолжал:

Жил я там до той поры, покуда
О тебе молва не долетела.
Знай, Телли-ханум, что, как на чудо,
На тебя взглянуть спешил я смело.

Поняла Телли-ханум, что приезжий из Ченлибеля. Но кто он: сам ли Кёр-оглы или один из его отважных джигитов. Вмиг Демирчи-оглы запел снова:

Демирчи-оглы я, и, как скверной,
Ложью речь моя не осквернится.
Прискакал, порукой меч мой верный,
Увезти тебя, краса-девица.

Поняла Телли-ханум, что это не Кёр-оглы, а один из его оттаянных игидов. «Кто бы он ни был, – подумала Телли-ханум, – а хорош собою и сердцем отважен».

– Ничего я не понял из твоих слов! – проворчал Джафар-паша. – Отвечай честь по чести, чей ты пехлеван? Может, ты согласен стать моим пехлеваном?

– Джафар-паша, дозволь мне сесть в седло, а потом ответить тебе.

Соколом взлетев на спину Арабата, Демирчи-оглы сказал:

– Джафар-паша, да ведомо будет тебе, что я один из удальцов Кёр-оглы, а зовут меня Демирчи-оглы. Прискакал я в Эрзерум для того, чтобы увезти с собой Телли-ханум.

С этими словами приблизился он к трону Телли-ханум, протянул ей руку, ловко усадил сестру Джафар-паши рядом с собой на седло и плетью разгорячил Арабата. Площадь замерла. Опрометью миновав ее, Демирчи-оглы стал удаляться в сторону Чейлибеля. Придя в себя, Джафар-паша поднял тревогу. Воины его прыгнули в седла, и началась погоня. Миновав городскую черту, оглянулся Демирчи-оглы и видит: преследователи тучей летят вслед. Телли-ханум, увидев погоню, сказала:

Османов стая, словно волчья стая,
Эджема сын, поторопи коня.
Главу спасти задача не простая,
Эджема сын, поторопи коня.

Демирчи-оглы ответил ей:

Пускай османы вслед летят, как волки,
Эджема сын от страха не сбежит.
Смерть краше, чем насмешливые толки,
Мне верен меч и не изменит щит!

Телли-ханум стала умолять его:

Эджема сын, ты благороден родом,
Но пленника ждет грозный приговор:
Ты абиссинцам в рабство будешь продан,
Эджема сын, скачи во весь опор!

Но Демирчи-оглы был неумолим: