Кипелки. Самопознание. Самоподобие. Числовые Фракталы. Глухие Софитные. Канонический текст

– Лучше без семьи…

– А духовность должна быть?

– А как же… Футбол… Рыбалка… Нее, – рыбалка не духовность… Читает детективы.

– Кто за детективы?

– Ну как, будем за него голосовать?

– Принято единогласно!

Первое время гомункул не уверен в себе и двигается как-то рывками… В какой-то момент после совершения серии гнусностей, процесс направляется на его поимку. Снова при посредстве шоумена составляется фоторобот. В автобусе люди узнают гомункула и добродушно наставляют: «Тебя ж менты ищут, а ты в автобус… Стань за мою спину когда я буду выходить».

Здесь, впрочем, как и всюду основную работу выполняют профессионалы – писатели, сценаристы, режиссеры… Вот у кого неисчерпаемые залежи нуминозного.

• Три женщины, оживленно переговариваясь, вышли из заводской проходной. Одна начинает фразу, другая, ее перебивая, развивает тему, третья заканчивает, перебивая вторую. Это выглядит как-то комично, как будто репетировали; вроде бы бред, и все же пробивается смысл. Откуда он берется, за счет чего?

1-я: – Ой! Вчера пошла в туфлях…

2-я: – Во! Во! Так мокро было… дождь…

3-я: – Пришла домой с мокрыми ногами…

• Известный эстрадный мнемонист, чемпион по запоминанию всевозможной чепухи, в интервью молодежной газете раскрыл свое ноу-хау: Чем больше изощряется публика в попытке его запутать, тем легче он справляется. Из черт знает какой мешанины слов, выкрикиваемых из зала, он сплетает непрерывную последовательность, – какой-никакой, а текст. Ведь в первом приближении смысл имеет то, что непрерывно. Хотя, казалось бы, какой смысл во всей этой чуши? Но на ее соединение тратится определенная работа, тут как раз необходимы смекалка и навыки, обеспечивающие минимизацию свободной энергии. Словесный сор на ходу сортируются, ищется подходящая идея, все сшивается, это требует работы сознания. А когда возникло целое, его можно назвать, стянув обручем, и тем самым запомнить. Такой вот вербальный супрематизм, первооснова творчества. А дальше можно редактировать, доводить. Но вот что настораживает: похабщина, замечает мнемонист, запоминается легче.

• Чиновника вводит в заблуждение устройство скоросшивателя и само это слово. Завел под новое дело очередную папку-скоросшиватель, скопировал, подшил – какие проблемы?.. Не то? – нажал на кнопку, изъял и выбросил. Но подшить не значит сшить, это механическое объединение случайно оказавшихся вместе фрагментов примерно того же сорта что и содержимое мусорной корзины. В нем нет единства, потому что нет согласования, – не работают префиксы и аффиксы. «Слово – это работа».

• Было в лексиконе советских служащих такое слово – «прикреплен», – числился в некоем тайном списке. Прикреплен к распределителю, столовой, складу, базе, в общем, к чему-то, куда входят обычно со двора. Революция намертво заколотила парадное и провозгласила: «Вход со двора». Заколочен оказался сам прямой смысл, революция его отменила, отсюда, кстати, и пошла показуха. И надо было огибать один угол, другой, заходить во двор, искать нужную дверь. А ведь так удобно со стороны фасада через парадное, не таясь; оно издалека заметно и так устроено, чтобы сразу ввести в центральные покои в кабинет управляющего; здесь все говорит о прямом смысле; парадное не знает множественного числа; право на представительство у парадного.

Узурпатора можно узнать по разъясняющему слову, без которого ему не обойтись, оно выдает самозванца. Вход со двора, служебный ход, черный ход с его тусклым светом иносказания, – они ведут кружным путем, как бы это попроще выразиться, во вспомогательные компартменты, это кухня, девичья (хотя, девичью, пожалуй, лучше не трогать). Кухня – область перистальтики. Так что сказать, что это вход было бы большой натяжкой, скорей это выход, а не вход, вход через выход, что характерно для общего решения.

• В самолете после набора высоты кормежка, и сразу вслед за ней киноролик из жанра плутовской повести. Может показаться, что плут интересен, ведь он все время выкручивается, разве это не занимательно? Особенно после сытного обеда. Разве это не хорошее дополнение к кормежке, составленной по той же схеме – разнообразно пощекотать вкусовые рецепторы.

Так что же делает плут? Плут постоянно выдает одно за другое, он никогда не называет вещи своими именами, и прежде всего себя, недаром у плутов клички и жаргон. Психиатры, кажется, называют это синдромом Ганзера. У плута отлаженный набор приемов, как у взломщика набор отмычек. А вообще-то плут – это подкорка, применяющаяся к обстоятельствам. Интересно как он выкручивается? Да, он пластичен, гибок как змей, все время уползает в сторону и меняет личину, ему доступно множество конфигураций и направлений, даже узлом может завязаться, одного не дано протею – он не способен вверх. А ведь жизнь – это рост. Отсюда все эти слюни о вертикали. И ненависть к тем, кто по вертикали.