Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8

«Ханна» вышла к Новой Земле как раз в тот момент, когда из-за горизонта слева по курсу показалось солнце, – мгновенно разогнало туман, в котором до того лишь угадывались покрытые снегом, выпускающие к морю языки ледников высокие горы. Подсвеченные солнцем, горы обрели мрачные, но многообразные оттенки камня и снега. Под гидропланом была открытая вода – Карское море в том году рано очистилось ото льда. «Ханна» шла на высоте трех километров со средней скоростью триста километров в час, и, несмотря на то что они находились в полете менее двенадцати часов, все уже смертельно устали – нестандартное пилотское кресло, уменьшенное из-за того, что в «Ханне» была предусмотрена дополнительная теплоизоляция, оказалось неудобным, спина в нем страшно уставала, и потому Юрген и Васильев менялись куда чаще, чем предполагалось, – каждые два часа. Прозрачная пилотская кабина была узкой. Поэтому, когда одетые в толстые свитера и парки пилоты менялись, стараясь притом не отпустить управление, «Ханна» начинала опасно раскачиваться, и Карл Фишер кричал на пилотов, чтобы не сбивали машину с курса.

Масло загустело, и качать маслонасос тоже приходилось по очереди – это оказалось нелегкой работой.

Заняв пилотское кресло после очередной смены, Васильев посмотрел вниз – на темной поверхности моря показались большие льдины, спереди стали сгущаться облака. Бывшие сначала не более как белесой пеленой, они утолщались и уже закрывали поднимающееся солнце.

– Нам их не перевалить, – сказал Васильев.

Юрген, который только что прикорнул на масляном баке, подложив под себя спальный мешок, что-то промычал в ответ, а Карл поднялся, пригляделся и сказал:

– Это циклон.

Будто сделал открытие в метеорологии.

Васильев ввел «Ханну» в слой открытого воздуха между двумя массивами облаков, этот просвет вскоре исчез, и самолет окутала серая мгла. Васильев повел машину вправо, ему показалось, что с той стороны облачность пореже, машина не всегда хорошо слушалась рулей, тем более что Васильев всю жизнь управлял лишь легкими машинами и обращался с «Ханной» резче, чем ей это нравилось. Он взглянул на указатель искусственного горизонта и понял, что поворот мог оказаться последним. Карл Фишер тихо выругался, а Юрген поднялся, будто и не засыпал, и спросил:

– Тебя сменить?

– Справлюсь, спи! – рассердился Васильев. Он был не прав: как командир экипажа, Юрген должен был принимать сейчас решения. Но он был достаточно разумен, чтобы не отнимать у Васильева штурвал.

Через десять минут полета оказалось, что они удаляются от цели, но конца сплошной облачности не видно. Забортная температура быстро снижалась – стрелка на указателе ползла влево. Капли дождя били по плексигласу кабины и создавали странное ощущение осенней дачной веранды и уюта оттого, что дождь стучит и льет, но он не в силах забраться в человеческое жилище. Васильев посмотрел по сторонам – на кромках крыльев и на стеклах начал быстро нарастать лед, «Ханна» вздрогнула, напоминая людям, что никакого дачного уюта она им не обещает. Началась вибрация. Юрген держал себя в руках и не требовал передать управление, за что Васильев был ему благодарен. Левый мотор затрещал и, как нервное сердце, начал давать перебои – значит, лед уже добрался до лопастей винта.

– Я пойду вниз! – крикнул Васильев и, не ожидая ответа, повел штурвал от себя.

Из облачности вышли всего метрах в ста от воды – потом уж Карл сказал:

– А я думал, что ты нас вгонишь прямо в море.

«Ханна» шла над отдельными льдинами, между которыми были широкие разводья. Было сумрачно, дул ветер, который сносил машину с курса, и Карл углубился в расчеты, хотя, как сам признался, они не могли быть верными без видимого солнца до тех пор, пока «Ханна» не выйдет к материку, – Новая Земля осталась на северо-востоке.

Из-за циклона они сбились с курса и вышли к берегу в устье какой-то речушки, не указанной на неточной русской карте, которая была на борту. Сменивший наконец Васильева Юрген вел машину на юг, полагая, что общее направление правильно, а строительство в тундре настолько обширно, что они его вряд ли пропустят. К тому же Юргена беспокоила мысль, что над Полярным институтом может быть авиационное прикрытие и потому лучше всего выйти к нему как можно раньше, пока неладная погода, пока идет дождь, в такую погоду успеешь скрыться в облаках.

В зависимости от результатов полета и возможности подобраться к объекту у Хорманна было два варианта. Первый: после того как они определяют место и фотографируют Полярный институт, «Ханна» опускается на одном из тундровых озер, желательно свободном ото льда, затем Васильев покидает машину и старается за ночь добраться до зоны. Если же это покажется невозможным или увиденное потребует иного решения, «Ханна» немедленно ложится на обратный курс.