Киргизские народные сказки

Однажды собака пригласила в гости соловья. Угостила его, чем могла, и попросила спеть какую-нибудь песню. Затянул соловей про горы да про разных зверей.

Собака от восторга даже язык высунула, машет пушистым хвостом и думает: «Вот так голова у соловья, не голова — целый клад. Не успеешь мозгами раскинуть, а он уж песнями твои мысли расскажет. А слух — просто чудо. В поле зашелестит трава, он уж слышит ее; за горами ветер повеет, он уж подтягивает ему. Если бы я имела такую голову, то мысли волков наперед знала, их шаги за горами слышала».

Собака снова попросила соловья спеть какую-нибудь песню.

— Я тебе перепел все песни.

— Не может быть, — не унималась собака. — На свете так много песен, а ты даже сотую долю не спел.

«Эх, — думает соловей, — хорошо тебе так рассуждать, когда у тебя большая голова. Если бы я имел такую, я во сто раз больше знал бы песен».

И решили они поменяться головами. Хлебнули в честь этого бузу[40] и поменялись. Соловей стал жить с собачьей головой, а собака — с соловьиной.

Как-то осенней ночью хозяин говорит собаке:

— Покарауль баранов, да смотри не проспи: кругом волки ходят.

— Не беспокойся, хозяин, — отвечает собака, — сейчас у меня такая голова, что она может заранее угадывать мысли волков, сейчас у меня такие уши, что слышат шаги за горами.

Пошла собака к отаре и слышит — идут волки. Хотела она залаять, а вместо этого залилась соловьиной трелью. Собака из себя выходит, от злости чуть сердце у ней не выскакивает, а соловьиная голова знай поет да поет и до тех пор пела, пока волки всех баранов не перегрызли.

Утром приходит хозяин, а вместо баранов одни кости валяются. Разозлился он на собаку и прогнал ее прочь.

Заплакала собака от обиды и пошла искать соловья. Соловей в это время летит над лесом, а внизу сидят косоглазые зайцы:

— Спой что-нибудь о нашей храбрости, — просят зайцы.

Сел соловей на ветку и только хотел затянуть хорошую песню, да как залает! Испугались зайцы, думали бежит к ним охотничья собака, и разбежались.

Летит соловей над озером, а там плавают утки.

— Спой нам песню, — просят утки, — мы давно не слышали тебя.

Сел соловей около них, да как залает! Испугались утки, думали бежит к ним охотничья собака, и разлетелись.

Не дает собачья голова поговорить соловью с птицами и зверями, на всех лает.

Терпели, терпели звери от соловья с собачьей головой всякие грубости и, наконец, вышли из терпения. Пожаловались хозяину леса — медведю. Вызвал медведь соловья и говорит:

— Что это ты грубишь всем зверям? Тебя везде по-хорошему принимают, а ты платишь злом.

Соловей хотел объяснить все медведю, а собачья голова как залает на него!

— Ах ты, невежа! — разозлился медведь. — Да ты даже старых не уважаешь. Вон из леса! Чтобы духу твоего тут не было!

И прогнал соловья прочь.

Опечалился соловей и полетел искать собаку. Долго ли они друг друга искали, а только на одной поляне встретились. Разговорились опять. Спрашивает собака соловья:

— Ну как, дружок, живется тебе с моей головой?

— Плохо, — отвечает соловей, — из-за твоей головы меня выгнали из леса.

— И я плохо живу, — говорит собака. — Меня тоже из-за твоей головы прогнал хозяин.

— Знаешь что, — говорит соловей, — наверно, как ни хороша чужая голова, а своя все-таки лучше. Давай-ка обратно мою голову.

И они снова поменялись головами.

Жаворонок

Уронил жаворонок тебетей в курай[41].

— Курай, курай, подай тебетей.

— Не могу, сам едва стою.

— Полечу к козе, пусть она тебя съест. Коза, коза, вон как много курая, съешь его.

— До того ли мне, я козленка ношу.

— Полечу к волку, пусть он тебя съест. Волк, волк, вон коза, съешь ее.

— До того ли мне, я логово мастерю.

— Полечу к пастуху, пусть тебя убьет. Пастух, пастух, волк логово мастерит. Убей его.

— До того ли мне, я лошадей ищу.

— Полечу к баю, пусть тебя побьет. Бай, бай, растерял пастух лошадей. Побей его.

— До того ли мне. Никак брюхо не подыму.

— Полечу я к мыши, пусть брюхо тебе прогрызет.

— Мышь, мышь, бай разжирел, подняться не может. Прогрызи ему брюхо.

— До того ли мне, я нору рою.

— Полечу я к мальчику-шалуну, пусть он твою нору водой зальет.

— Мальчик, мальчик, залей мышью нору.

— До мышей ли мне. Своих бед хватает; камешки проиграл, телят не доглядел, они высосали у коров все молоко.

— Полечу я к матери твоей, пусть тебя побьет.

— Матушка, матушка, твой сын камешки проиграл, телят не доглядел, они высосали молоко, побей его.

— До того ли мне, устала я от тканья.

— Полечу я к ветру, пусть он шерсть унесет.

— Ветер, ветер, унеси у нее шерсть!

Ветер дунул и унес. С горя женщина побила сына, сын залил мышью нору, мышь прогрызла живот баю, бай побил пастуха, пастух кинулся на волка, волк погнался за козой, коза бросилась в курай, курай подал тебетей жаворонку.

С тех пор жаворонок надевает тебетей так, чтобы он не падал.

Жадная ворона

Жила на свете жадная ворона. Что бы она не имела, все ей казалось, что у других больше.

Однажды она снесла яйца. Посмотрела на них, — показалось ей мало.