Кирза и лира

По этому случаю, в полку были отменены все занятия, объявлен праздничный день. С торжественным построением. Естественно, с оружием. Со знаменем полка. С оркестром. С праздничным обедом, кинофильмом «А зори здесь тихие». «Какой классный фильм, пацаны! Видели, нет? Девчонки там все такие зеканские, крас-сивые. Тц-ц! Только на такой, как они, и нужно жениться. Выйду на гражданку, найду такую и сразу женюсь. Я тебе говорю! Не ве-еришь?»

На построении форма одежды у всех обычная, повседневная, а вот у дембелей, естественно, парадная. Они, дембеля, со всего полка, из всех подразделений, отдельной коробкой в последний раз пройдут, в общем строю, отдельно, как золотой наш фонд. Командир зачитает приказ! Кому положено скажут прощальные торжественные слова, пожмут обязательно руки. Потом целуем знамя, и, завтра — завтра! — свободен. Сво-бо-ден! Завтра и оформление документов. Включая выдачу личных документов, проездных билетов, каких-то денег, и ту-ту! Где там, наш «ириктивный» тапочек? Эй, «ирафлот», надрай крылья, чтоб блестели, под «жвак» залей топливные баки, готовь скорее самый быстрый самолет к старту. Домой летим, ядрена вошь, до-мой!

Не верится всё это!.. Нет, нет, не верится!.. Это как сон, сон, сон, сон… В который хочется верить, верить, верить, но, как и каждый сон, сном — ничем! — и заканчивался обычно. Разочарованием, в общем. Но это тогда, раньше было, все три года. Рань-ше! А сейчас, всё на яву! Да-да, вот оно — долгожданное — на яву! На яву!.. И щипать себя не нужно. Достаточно оглянуться вокруг. Все тебе — дембель — улыбаются, поздравляют, стараются дружески прикоснуться, заглянуть в глаза. Увидеть, почувствовать, как это хорошо быть дембелем не вообще, а уже окончательно завтра, именно завтра уже быть не товарищем старшим сержантом, а просто гражданским человеком. Гражданским — вслушайтесь — Человеком! Совсем, совсем гражданским, но, Человеком! Как это? Не знаю — как это, но звучит… гордо…

А действительно, как это? Отвыкли! Пока только бурные, бравурные ощущения в душе, и желание то ли вприсядку пойти, то ли козлом подпрыгнуть, то ли выкинуть сейчас что-нибудь такое-этакое, неразумное. Или разреветься бы в грустных слезах. Да вот нет их, слёз таких. Одни горькие, скребущие душу позывы… Эх, бля, пацаны, салаги-братаны, птенцы-молодые, всё! Всё! Всё! Всё! Всё-о! Мы — отслужили!

— Ну, Пашка! Генка! Дождались мы, да?! — Непривычно глухим голосом, как из противогаза на ученьях по-химдыму, когда-то, обняв за плечи меня и Генку Иванова, спрашивает Ара, уткнувшись своим горячим лбом мне в висок. Стоим мы втроем, головами в центр, обнявшись, как живой, радостно-скорбящий памятник на площади, как памятник победителям длинного и выматывающего марафона, не имеющего не своего реального начала, ни конца в обозримом его будущем.

— Да, Ара, прошли. Прошли!

— Вроде…

— Да, чуваки! Да!

— Надо бы, это… отметить.

— Конечно! Вечером, после отбоя.

— На кухне?

— Или в каптерке.

— Можем пойти к моей Оле, к Ольге… на квартиру. Она предлагала.

— Ох, ёп! Это бы здорово! Каптерка так уж осточертела на хрен, за три года.

— А ничего, к ней, и нам можно, да?

— Я ж говорю можно, она сама предлагала.

— Так это ж другое дело, чуваки! Это ж, то, что нужно. Праздник, ведь, правильно! Годится…

— А закуски?

— Какие закуски? Там всё есть. Вина только возьмем пару бутылок.

— Три…

— Ара, нам и двух хватит.

— А даме?

— Не даме, Ара, а женщине! Понял? — Косясь на меня, поправляет Генка.

— А я что сказал? Я и говорю, женщине. Ты Генка, если не понимаешь, не сбивай.

— Ладно, Ара, возьмем три.

— Во, это другое дело. А когда пойдем?

— А сразу после ужина.

— Вы что… после ужина. Праздник же!.. Зачем аппетит себе перебивать? Не после, а вместо ужина и пойдем. — Прагматично предлагает Артур. — Пусть ребятам лишние порции достанутся. Пашуля, может, её предупредить надо, нет? Вдруг она не готова: платье там, прическа, то сё, а?

— Она у Пашки всегда готова, как пион…

— А если по тыкве, Генка, а?..

— Эй-эй! А что я такого сказал? Что? — Генка, прикрываясь рукой, притворно испуганно таращит глаза. — Я ж и говорю, у хорошего человека и жена, в смысле и женщина хорошая. Разве не так? Извиняйте тогда.

— В общем-то, я предупредил её. Она знает.

— Замётано! Сбрасываемся. Пошлем кого-нибудь.

— А что будем брать?

— Две бутылки вина, какое будет, и бутылку Шампанского — хозяйке дома.

— Три бутылки вина, — мы ж договорились. — Изумляется Артур.

— Ара, три бутылки, — мы договорились, это вместе с шампанским.

— А я понял, три и — Шампанское. Четыре, значит получается. Четыре и нужно брать. Я ж не о себе, я же о вас беспокоюсь, чтоб не бегать потом. Всё ж закрыто будет!

Торжественное построение прошло быстро, возвышенно и красиво, как по скользкому маслу, вернее, как в кино. Без сбоев и заминок. За одним исключением — всех остро смущал внешний вид дембелей и, поэтому, нахально-протестные их лица.