Кирза и лира

Утром, в ротах, командиры, догадываясь, строго хмурив брови, грозно предупредили всех, и дембелей вроде: «Чтоб, значит, без всяких фортелей в форме одежды… у меня здесь! Понятно, я сказ-зал, да?» Салаги и молодые привычно вздрогнули, дембеля понимающе хмыкнули: бу сделано, командир, а как же! Командиры расслабились — вот и порядок, установку выполнили, всех строго предупредили, вся и проблема. Конечно, не ходить же за каждым дембелем с проверкой: ну-ка, ну-ка, покажи-ка, что ты там приготовил-пришил?

На построении, от внешнего вида дембелей глаз оторвать было не возможно. Ух, ты! В строю стояло яркое наглядное учебное пособие, для остающихся служить в полку молодых и салаг, как именно — категорически! — нельзя! — выглядеть по уставу! Ёшь твою ети, ну и видок!

Отменять объявленное построение было уже невозможно — поздно. Привычный разнос устраивать тоже не резон — праздник, как-никак! Но и спускать такое тоже было недопустимо, видимо. Как быть? Никто не знал. Всё зависело только от командира полка, от него. Может и на дыбы резко встать, как конь, закусив удила, взбрыкнуть копытом, куда ни попадя, а может, как бы и не заметить, пропустить. Второе бы сейчас и лучше.

Полк, не спуская восторженных глаз со своих старших друзей, стариков-дембелей, стоял, замерев даже без соответствующей команды. Вот это да!! Вот это кл-ласс! Вот это видо-ок! Вот это ф-форма!.. Н-ну, дембеля!.. Ну, кр-расота-а! И мы также сделаем… Обязательно! Мда-а-а! Красотень! Любовались! Ротные офицеры, понимая обязательную неотвратимость неприятных для них именно последствий, стояли в головах рот нахохлившись, глядя куда-то прямо перед собой, в далёкое нейтральное пространство. В душе, между прочим, гордясь самовольством дембелей и одобряя…

Старшие офицеры, замполит полка, например, как вошёл на плац с лицом подчеркнуто брезгливого недовольства, так и ходил там, сам с собой, по центру, ни к кому не обращаясь и не приближаясь, в ожидании командира полка. Выразив тем самым своё, командирское, отрицательное отношение к беспрецедентному фортелю увольняющихся в запас, к демонстративному нарушению Устава. Другие офицеры, максимально приближенные к управлению полка, разглядывали героев дня солидарно с замполитом — а как иначе! — но с юмором, не скрывая. Им-то, понятное дело, не отвечать перед командиром, и не корячиться от снимаемой стружки, тонко так веселятся себе, прикрывая ехидную усмешку рукой.

Все понимали: приличная взъё… должна кому-то сейчас прилететь, а может и нет. Праздник всё же, как-никак! Но, дополнительное развлечение бодрило.

«Но, хороши-и! — читалось на их лицах. — Хорош-ши, гус-сары! Хороши, наши дембеля, ничего не скажешь. Как раз до первого патруля!» Весело переглядывались в строю, делали выразительные лица, ухмылялись, хмыкали…

Дембеля — золотой фонд полка, армии и всей страны, естественно — стоя в своих парадках, сверкали лычками на погонах, отсвечивали зайчиками от яркой эмали множества разных значков, пуговиц, козырьков фуражек, начищенных офицерских — именно, офицерских хромачей! — некоторые, видимо (по случаю большого построения) спешно заменив их, выделялись наоборот, кургузыми солдатскими кирзачами, словно в лаптях, что было совсем нелепо и неуместно на фоне общего празднично-победно-слепящего блеска их одежды. «Д-да, вот!» — Говорил внешний вид и лица дембелей. «В-о-т-это да-аа!..» — Эхом, немо, одними глазами гуляло над плацем восторженное солдатское приветствие дембелям: «Молодцы, старики! Просто красавцы! Орлы!!»

— По-олк, р-равня-йсь… — зычно командует замполит, полковник Криницын, видя спешащего к полотну плаца командира полка, вытягиваясь при этом в струнку и приподнимаясь на носки, как страус перед разбегом. — Сми-ир-рно!..

Так, как они, дембеля, сейчас сверкали-сияли разве что только трубы духового оркестра, и то, пожалуй, проигрывали. Блеск формы и ладно бы сам по себе, но, там же была одна вещь, в смысле подкладка, изюминка вроде, то есть дизайн или как там теперь это можно было назвать!.. Элемент солдатского творчества, вот. Он! Судите сами. Возьмем, например, казалось бы простые нагрудные значки — от спортивных, до узко-широко специальных, солдатских. Сам по себе он бы, значок, и ничего бы, в общем — пусть часть из них и не имеет физического или технического смысла, просто красивые потому что, но они — каждый! — закреплены не на кителе сразу, а на специальном пластиковом основании-прокладке матового цвета, выточенной и аккуратно обточенной по форме образца, как большая белая тень его. Создающей своей архитектурной конструкцией не только внушительную объемность этому значку, но и ободок-рамку, как в картинной галерее, только молочного цвета. А их, таких, объемных и в рамках, на груди, штук по пять-шесть красуется сразу, целый иконостас, как говорится.