Кирза и лира

Снизу, обгоняя друг друга, тяжело дыша (пятый этаж), на площадку врываются санитары с носилками. Их трое. Сбившись в кучу перед старшим офицером, в замешательстве останавливаются. Старший из медбратьев, который с большой сумкой и красным крестом на ней, с секундной заминкой докладывает:

— Товарищ подполк…

Вяло махнув рукой в сторону расположения роты, офицер прерывает доклад.

— Не мне. Там… — тупо смотрит на носилки. «Прилечь бы сейчас. Всё!.. Теперь уже всё. Накрылся начштаба мохнатой варежкой!..» — обреченно констатирует подполковник.

Чему-то по-идиотски улыбаясь, как показалось расстроенному подполковнику, по-коридору протопал старшина с трехлитровой, пузатой банкой темно-маслянистой жидкости в руках. Слегка притормозив, кивает подполковнику:

— Щас, та-ащ подполковник, вытащим, — и совсем обрадовано, медикам: — А вот и коновалы пришли! Вовремя, мужики… За мной!

Те невозмутимо (и не такое про себя слыхали!) переводят носилки в боевое горизонтальное положение, бросаются вслед за старшиной. Карета экстренной медицинской помощи на скоростях, грохоча сапогами, дружно въезжает в туалет, благо размеры помещения позволяли. Правда, пока «рулевой» носилок на дыбах тормозил в той луже, своими сапогами немножко побрызгал на едва отскочивших офицеров. Да и задний «двигатель» кареты сгоряча брызг добавил. Радостная, можно сказать церемония встречи эскулапов была чуть-чуть ими же и подмочена… Но, это второе. Главное, пришли почти вовремя. Вот и хорошо, вот и пусть теперь отрабатывают свой хлеб, — сами за себя говорили обрадованные лица офицеров, — а то, действительно, всё мы, да мы. Отъелись тут, понимаешь… Глянь, какие мордастые!.. Воспряв, укоризненно, меж собой, кивают на санинструкторов.

В уже достаточно тесном пространстве туалета санинструкторы остановившись, сразу вычислив объект — профессионалы! — тупо смотрят на застрявшую в туалетной дыре ногу солдата-новобранца. «Ого!» Первый, постарше, сохраняя лицо, не успев еще продумать программу экстренной помощи, оттягивает время, с серьезным видом суетится вокруг своей большой сумки… Сначала, мол, сумку нужно разложить, бинты достать, инструменты кой-какие… Оккупировал для этого подоконник.

Солдат, а он уже раскис, уже поник, весь сейчас, как спущенный резиновый шарик. Еле слышно всхлипывает, и судорожно вздрагивает. Увидев с решительными лицами появившихся дюжих санитаров, в этой для него западне, понимает: «Эти — точно отпилят! Вот, вот!.. Сейчас достанут шприц… и… И ножовку… И всё! Всё! Всё! И отпилят! Отпилят!.. — Вновь истерично взвивается. — Не да-амся! — Отчаянно и громко вдруг кричит, судорожно и безуспешно, как мышь в мышеловке, дергая ногой. Он уже понимает, что с ним будет дальше: эти подержат, те дадут хлороформ, и… Всё! Ноги нет. Не-ет — отчаянно бьется мысль. — Не да-амся!» — теряя голос, пожарной сиреной взвывает солдат.

— Да ты не волнуйся, чего ты кричишь? Кастрируют тебя, что ли?

— Не ори! Рота спит!..

— Оглохнуть можно…

— И совсем не больно… — поддерживая дух «больного», профессионально грубоватым тоном, заявляет «задний» медбрат, он пока без дела.

— Вот и всё, боец, порядок, готовься! — с уверенностью в скорой развязке, бодро шутит командир роты, хлопая и потирая руки.

Офицеры, передав эстафету профессионалам, расступились и теперь уже довольно отстранённо, пряча растерянность и накативший было страх, грубовато шутят, подсмеиваются — больше над собой — наблюдают за действиями медбратьев. Один из них, старший медбрат, возится в районе подоконника, другие — носильщики, или как их — стоят с носилками, ждут команды. «Специалисты» объект изучают пока издали и молча, профессионально хмурят лбы, прицеливаются. Если нести, нет проблем, как пару кирпичей на поддоне, — носилки и те тяжелее… А вот что нога торчит, так сказать затычкой… бля, такого ещё не было!..

Солдат, окончательно понимая, что действительно уже обречён, лицом белеет, закатывает глаза и начинает оседать. Упасть он конечно же не успевает, его вовремя подхватывают под руки. Только теперь кажется все замечают, что солдату вроде бы действительно плохо. «Он, что, уже и сознание что ли на самом деле теряет, сачок?..»

— Ты чего, это, а? Эй, товарищ солдат, эй!.. Ты испугался, что ли?

— Да мы же шу-утим, ты что? А ты подумал, что серьезно пилить будут, да?

— Да нет, конечно! Что ты! Ну, смотри, смотри… видишь, у них и пилы-то с собой нет, — наперебой бросаются успокаивать солдата. Солдат уже и не слышит. Закатив глаза, раскинув руки, он безвольно обвисает. Чего это он?..

«Ага, первая помощь при обмороке, — включается справочная система в памяти фельдшера, — это просто». Глаза мгновенно, а руки, опережая, находят нашатырный спирт, ватку, и вот уже раненый-больной, ловя воздух широко открытым ртом, вытаращив глаза, мотает головой. Ожил.

Есть, все облегченно отмечают, прошибло, сработало!