Кислый виноград. Исследование провалов рациональности

Подытожим: концептуальная невозможность выразить продажные аргументы в публичных дебатах и психологическая трудность, возникающая в связи с тем, что нельзя выразить предпочтения, затрагивающие других, без того, чтобы их не усвоить, все вместе приводят к тому, что публичные дискуссии способствуют осуществлению общего блага. Volonté générale [всеобщая воля], таким образом, будет не просто оптимальным по Парето осуществлением данных (или выраженных) предпочтений[81], но слиянием предпочтений, которые сами сформированы заботой об общем благе. Например, посредством рациональной дискуссии можно было бы учесть интересы будущих поколений, тогда как оптимальное по Парето осуществление данных предпочтений может исключать заботу о будущих поколениях. Кроме того, и что самое главное, в этом случае можно избежать проблемы защищенности от стратегического поведения. Одним махом можно получить и более рациональные предпочтения, и гарантию того, что они будут выражены.

Теперь я хочу набросать несколько возражений – всего семь – против только что описанной теории. Первое возражение касается пересмотра вопроса о патернализме. Не будет ли навязывание гражданам обязательного участия в политической дискуссии неоправданным вмешательством в их жизнь? (Утверждалось даже, что это форма репрессии, как в лозунге немецкого студенческого движения: Diskussion ist Repression. Разумеется, имеются контексты, в которых он вполне оправдан, но я здесь не буду их касаться.) Многие попытались бы в ответ на это возражение сослаться на наличие связи между правом голоса и обязанностью участвовать в дискуссии. Для получения права голоса человек должен исполнять некоторые гражданские обязанности, а не просто нажимать на кнопку для голосования.

Подобного рода довод, выдвигаемый в дискуссиях о демократических институтах, подпитывается двумя разными соображениями. Согласно первому право голоса должны иметь только люди, в достаточной мере вовлеченные в политику и потому готовые уделять ей часть своих ресурсов – прежде всего время. Согласно второму необходимо поощрять информированные предпочтения в качестве исходных данных избирательного процесса. Первый аргумент поддерживает участие и дискуссию как признаки интереса, однако не придает им самим по себе инструментальной ценности. С тем же успехом можно было бы требовать, чтобы люди платили за право голоса. Второй аргумент выступает за дискуссию как средство самосовершенствования: она не только позволит выбрать правильных людей, но и сделает их более квалифицированными.

Перечисленные аргументы имели бы некоторую ценность в близком к идеалу мире, где вовлеченность в политику равномерно распределена по всем нужным направлениям, но в контексте современной политики они, похоже, упускают из виду главное. Люди, сумевшие преодолеть высокий порог для участия, окажутся преимущественно среди привилегированной части населения. В лучшем случае это приведет к патернализму, в худшем – из-за высоких идеалов участия возникнет самоизбранная активистская элита, которая тратит время на политику из-за стремления к власти, а не к решению проблем. Как и в других ситуациях, обсуждающихся ниже, лучшее здесь – враг хорошего. Я не утверждаю, что идеал невозможно преобразовать так, чтобы в нем допускались как рациональная дискуссия, так и низовое участие. Я лишь хочу указать на то, что любое институциональное устройство должно учитывать варианты соотношения между ними.

Мое второе возражение таково: даже если допустить, что время для дискуссии не ограничено, отнюдь не обязательно по ее итогам возникнет единодушное и рациональное согласие. Разве не может быть легитимных и неразрешимых различий во мнениях касательно природы общего блага? Разве не может быть плюрализма даже в самых главных ценностях?

Я не буду обсуждать этот вопрос, поскольку в любом случае он снимается моим третьим возражением. Поскольку в действительности дискуссия всегда ограничивается по времени – и зачастую тем больше, чем важнее обсуждаемые вопросы, – единодушие достигается редко. Для любой констелляции предпочтений, не дотягивающей до него, потребуется механизм общественного выбора для их агрегирования. Обсуждением можно заниматься только какое-то время, а затем все равно придется принимать решение, даже если сохраняются сильные расхождения во мнениях. Тогда это возражение показывает, что трансформация предпочтений может стать только дополнением к агрегированию предпочтений, но никогда не может заменить его полностью.