Киссинджер о Киссинджере

Приведу один пример, когда я сказал Чжоу Эньлаю: «Если вы внесете коррективы в это предложение, мы дадим вам возможность вставить предложение в нашей части». Он сказал: «Я этого не хочу. Если вы сможете убедить меня внести коррективы в это предложение, вам не нужно будет предоставлять мне предложение в вашем разделе». Это был метод, который использовался на этих переговорах, и это было очень хорошо для обеих сторон. Мы могли высказывать различные взгляды по Вьетнаму, мы могли высказывать различные взгляды по ряду дел, но это было идеально для ситуации с тайваньской проблемой, потому что давалась возможность подтвердить принцип «одного Китая» без окончательного решения.

Для нас проблема заключалась в том, как признать принцип «один Китай» без того, чтобы одновременно не прекращать признание Тайваня, который по-прежнему был признанной нами страной и нашим союзником. Поэтому мы предложили одну формулировку, и она была высоко оценена. Но я подхватил ее из того, что Алекс Джонсон (посол У. Алексис Джонсон) предлагал (государственному секретарю Джону Фостеру) Даллесу в 1954 году, что я обнаружил, когда знакомился с документами Государственного департамента.

В 1954 году Алекс Джонсон предложил Даллесу, чтобы Америка решала тайваньскую проблему, сказав, что обе стороны Китая в китайской гражданской войне признали, что есть только один Китай и что Соединенные Штаты не станут оспаривать это предположение. Я выдвинул это в качестве нашего предложения.

Так, значит, говоря другими словами, мы не приняли эту формулировку, но не стали ее оспаривать.

Поэтому к каждой стороне можно обращаться как к «Китаю», но каждая имеет в виду другой Китай?

Да, мы сказали, что обе стороны конфликта утверждают, что есть только один Китай, а затем добавили, что Соединенные Штаты не ставят под сомнение это предположение. Это было в нашем одностороннем заявлении. Их одностороннее заявление было более подробным, но, привязав их также и к нашему одностороннему заявлению, мы могли занять позицию по Тайваню, которая помогала существовать целый период в будущем, подтвердили принцип «одного Китая». Но оно не требовало от нас определяться на тот момент относительно того, кто конкретно представляет один Китай.

Это предложение не было согласовано во время предыдущих визитов, а только во время визита Никсона.

Справедливо будет сказать, что во время октябрьского визита была урегулирована большая часть коммюнике, за исключением тайваньской проблемы.

Мы оставили вопрос о Тайване открытым. Хотя концепция была обсуждена, мы ее официально не предлагали вплоть до встречи на высшем уровне.

Не кажется ли вам, Генри, что китайцы пошли на большие уступки в этом вопросе? Многие годы они говорили: «Мы должны решить этот вопрос. Это единственный пункт повестки дня». Они прошли весь путь до ситуации, когда мы открылись им, а решение вопроса было отложено.

И войска по-прежнему оставались на Тайване.

Войска по-прежнему оставались там, и, как мы сказали, выведены они будут только тогда, когда ситуация с Вьетнамом устаканится, что давало Китаю стимул содействовать деэскалации вьетнамской войны.

Верно. Мы увязали Тайвань с урегулированием во Вьетнаме, когда связали вывод наших войск с Тайваня с урегулированием во Вьетнаме.

Последний момент касается того, что во время вашей пресс-конференции в конце визита Никсона, предупредив Чжоу Эньлая заранее, вы подтвердили наше договорное обязательство Тайваню – еще находясь на китайской территории. Так, разумеется, мы должны были приблизиться к позиции Китая в вопросе о принципе «одного Китая», но расстояние, на которое приблизились китайцы, было экстраординарным.

И неужели вы знали, что они проявят такую гибкость и во время встречи в верхах?