Кит на пляже

Пока он смотрит на него, я выбегаю из класса.

Фехтование (но это не драка), путь домой и размышление об объятиях

На тренировке дела у меня шли плохо. Все старше меня. В основном старшеклассники, несколько парней уже студенты. Я попала в эту группу, потому что тренеру – а он папин приятель – показалось, что я быстрая, что быстро обучаюсь и что мне будет полезно тренироваться с теми, кто постарше. Но пока что получается не слишком хорошо.

– Ника, не надо с такой силой, эй, – постоянно говорит тренер. Он, конечно, тоже старый; не просто старый – настоящий дед. Хотя я не очень понимаю, папа вроде говорил, что они одноклассники; только он совершенно седой. Такой седой, что мне даже смотреть на него страшно. Когда папа меня туда в первый раз привёз на тренировку, я вообще не могла сосредоточиться, всё время думала: «А такие старые люди вообще ещё бывают?» Он мне напоминал динозавра. Огромного серого динозавра-вегетарианца, диплодока. Он как раз такого серебристого цвета, ему миллион с лишним лет, а голова маленькая, как фехтовальная маска. Но при этом он симпатичный вегетарианец. Этот вот мой тренер по фехтованию. Мой дед, мамин отец, тоже был седой, но его я не помню. Он умер, когда я была совсем маленькая. Другой дедушка, папин отец, умер совсем давно, ещё в прошлом тысячелетии.

Тренер мной недоволен. Ну и ладно. Он говорит, что я не понимаю этот спорт. Постоянно твердит, что я должна расслабиться. Так я расслабляюсь! Ну, сегодня, может, похуже. Меня Алекс сбил с толку. Мне кажется, он хочет, чтобы я ему помогла, чтобы что-то посоветовала. И при этом не хочет, чтобы я его учила математике. Кроме того, два раза сказал, что он думал про меня. Это меня ещё больше смутило. Ну, в смысле, мне понравилось, но не знаю.

Во время тренировки я всё время ошибалась. Слишком быстро реагировала. Партнёра, медика-первокурсника, слишком сильно уколола.

– Эй! Это спорт, а не драка! – огрызнулся он и снял маску.

Тренер отправил меня в раздевалку. Я тоже сняла маску и посмотрела в зеркало. Я себя не чувствую свободно с ними. Никто со мной не разговаривает. «Привет». «Пока». «Девочка, твоя очередь». Вообще на меня не смотрят. Между собой они разговаривают, смеются, а меня считают ребёнком. Поэтому фехтование мне не очень нравится.

Диплодок стучит в дверь и заходит в раздевалку. Он в дурном настроении, переминается с ноги на ногу, не знает, что сказать, точнее, не знает, как сказать то, что он хочет сказать. Потом говорит:

– Ты устала. В следующий раз пойдёт лучше. – Треплет меня по плечу и возвращается в зал. Я точно знаю, что у него на уме. Он с радостью бы выбросил меня из команды, но боится мне об этом сказать. Не из-за меня – из-за папы.

Я снимаю фехтовальную форму, складываю её в шкафчик, туда же кладу рапиру, запираю шкафчик и ухожу. Душ приму дома. Что мне, идти в душ туда же, куда они ходят? Да ни за что. Даже если бы в раздевалке никого не было, даже если бы я заперлась в кабинке, было бы ужасно.

Они продолжают тренироваться. Отъезжая от здания, я оглядываюсь назад и вижу, какие они все расслабленные. Смеются. Когда я там была, у них был серьёзный вид. Мне кажется, у них от сердца отлегло, когда я ушла.

Я никуда не тороплюсь. Медленно еду по городу. Думаю, что у меня завтра. Завтра будет хороший день. Днём школа, вечером занятие по скульптуре. Я люблю лепить. Мне нравится чувствовать мокрую и при этом тяжёлую, густую глину между пальцами. До конца курса я бы хотела вылепить скульптуру с танцором и танцовщицей. Преподавательница сказала, что я выбрала себе самое сложное задание. Скульптура будет полуметровой высоты. Внутренний каркас я уже сделала. В смысле, сделала две фигуры из проволоки. Преподавательница мне помогала. Я её называю Роденка: она всё время говорит о Родене, великом французском скульпторе. Я думаю, она меня особенно любит именно за то, что я единственная из учеников про него знала. В Париже папа меня водил в его музей. Так что ей прозвище Роденка очень подходит. И прижилось к тому же.

В прошлый раз кто-то из новых учеников, который думал, что её правда так зовут, обратился к ней: «Госпожа Роденка, посмотрите, пожалуйста, я правильно делаю?» Она на него удивлённо посмотрела; мы все замолкли, склонили головы и с самым серьёзным видом уставились каждый в свою кучу глины, как будто перемешивание глины – самое важное дело на свете. А она сказала:

– Я не Руденка, меня зовут Марьета. – Слава богу, она не расслышала толком и решила просто, что он имя перепутал.

Сначала я думала, что моя танцующая пара будет кружиться в объятиях. Обнимают друг друга и танцуют. В интернете я нашла кучу фотографий танцующих пар. Выбрала одну: на ней девушка склоняет голову парню на плечо, а он лицом почти касается её шеи. Его руки на её талии, её руки – у него на плечах. Очень мне понравилась эта фотография. Танцуют они под медленную музыку. Скорее всего. Наверное. Под быструю они бы не смогли так обниматься.