Китаец

– Нет, летчик-испытатель Владимир Ильюшин, сын известного авиаконструктора, он летал в космос на корабле «Россия», – ответил таксист, глядя мне прямо в глаза. Это была та самая фраза, которую я говорил Минину в тот день, когда он сообщил мне о предстоящей поездке в Шэньчжень. Сомнений не было – человек, сидящий за рулем, был от моего куратора.

– Мулька какая-то. – Я зачем-то ответил словами Минина, которые он тогда произнес.

– Иди! – резко гаркнул таксист, и я, повалив Пэна на сиденье авто, чтобы его не было видно посторонним, выскочил на улицу, хлопнув дверью.

Машина рванула с места, свернув через несколько секунд на ближайшем перекрестке. Оглядевшись, я быстро пошел по тротуару. Я был в полной растерянности, перед глазами стояло послание Минина. Моя первая столь серьезная операция, проведенная как по нотам, и вдруг такой кульбит. Кто этот таксист? Мысли были самые мрачные. Может, меня поимела китайская контрразведка? Нет, нелогично. Я шел какими-то дворами, подворотнями и даже не понимал куда, я просто шел, как будто бы боясь остановиться. На улице было уже темно, а на пути моего маршрута не было никакого освещения – брел впотьмах. Если контрразведчики упали мне на хвост, то им нужно что-то серьезное, нужны факты, прямо уличающие меня в шпионаже, а у них что было? Встреча однокашников, совместная пьянка, и все. То, что наговорил мне Пэн, я мог обозвать полным вздором, фантазией обдолбанного наркомана, и вообще я был пьяный и мы просто ржали с ним над его талантом писателя! Флэшку я в руках не держал, отпечатков моих на ней нет. Стоп, как нет? Я ведь сам ее передал таксисту, значит, есть. Черт! Зато я не знаю, что именно на ней. Хотя в этой ситуации я бы предпочел убедиться, действительно ли на ней подтверждения того, о чем говорил однокашник. Нет, брать меня на Пэне – грязная работа. Им важно выяснить всю мою агентурную сеть. Взять меня одного слишком примитивно.

Я не сбавлял шаг, постоянно проверяясь от слежки. Глянув на часы, я пытался сконцентрироваться: мне нужно было быть на людях, чтобы не создавать временных провалов после нашего расставания с Пэном. Твою мать, как же я забыл про часы… Быстро сняв их с запястья, я присел, будто завязываю шнурки, и разбил стекло об асфальт. Шаркнув по месту осколков ногой, я вышел из переулка к дороге, поймал такси и поехал на городской железнодорожный вокзал Шэньчженя – Лоху. Уже сидя в такси, отломал все три головки часов и незаметно выбросил в окно автомобиля. Затем, оторвав ремешки от корпуса, тщательно протер и тоже выбросил. Сам же корпус, предварительно разворотив, выбросил с «Жемчужного моста» в реку. Если бы контрразведчики взяли меня с этими часами – у них бы появились вопросы. Такие «штуки» – явное «палево».

Я взял билет на ближайший поезд до Гуанчжоу, до отправления было сорок пять минут. Я зашел в кафе в зале ожидания и заказал бутылочку холодного пива. Самое плохое во всей этой ситуации – неведение. Все это время я держал связь только с Мининым, а теперь-то что делать? Я только сейчас понял, что на этот счет у меня не было никаких инструкций. Пиво было почти ледяное, и горло после каждого глотка немело от холода. Внимательно оглядывая посетителей, я не находил ни в ком из них ничего подозрительного.

Если Минина отстранили, то как он смог составить для меня шифровку? Про кепку знал только он, про Ильюшина тоже. Минин, научивший меня никому не доверять, знал, что мне потребуются доказательства того, что происходящее делается по его заданию. Что означала фраза «береги агентуру»? В сообщениях в Центр я ни разу не упоминал имена и псевдонимы своих агентов. Даже в отчетах Минин научил меня обходиться описательными категориями, не называя имен. Все имена я передавал ему устно. Может, Минин предатель? Если так – я труп. Нет, я начинаю загоняться. Хотя именно он, Минин, будучи настоящим маньяком по части подозрительности, переживший на своем веку двух перебежчиков, потеряв из-за предательства нескольких друзей и коллег, научил меня доверять только себе.

У нас был предусмотрен вариант моего выхода на связь с Центром в экстренных случаях, и я мог бы им воспользоваться, но не теперь. Мой куратор отстранен, а значит, я буду молчать. Я передавал информацию Минину, он Никифорову, куда передавал ее генерал, я не знаю. Но если этой цепочки больше нет, то ГРУ должно назначить мне нового куратора. Кто это будет, мне, надеюсь, сообщат, сам я светиться не буду.