Китай, Россия и Всечеловек

Что-то мешает воплотиться интуиции Целого. Не превратное ли представление о самом Целом как состоящем из частей, хотя уже Анаксимандр говорил, что части меняются, целое же неизменно? Но представление о целом как состоящем из частей укоренилось в сознании и живет до сих пор. По словам Сенеки: «Высшее благо заключается в самом сознании и в совершенстве духа… Ведь понятие о целом не допускает возможности какой-нибудь не входящей в его состав части, равно как нельзя допустить, чтобы что-либо находилось дальше конца». [392] Значит, все-таки «сумма частей», притом находящихся в замкнутом пространстве. А может быть, Целое – это то, что не организуется извне, а произрастает изнутри, если все изначально целостно? Может быть, это отношение, правильное отношение сторон, которые могут взаимодействовать по закону Гармонии, благодаря единому Центру? Этот Центр у каждого свой и у всех один. Целое, таким образом, центрировано. Благодаря центру каждая сущность индивидуальна. Через индивидуальную душу сообщается с Духом. Целое духовно, доступно духовному разуму, осознавшему относительность всех противоположностей и абсолютность Единого.

К Единому идут разными Путями, чтобы было с чем встретиться: подобие пресекает движение. Должно быть, по закону высшей целесообразности, энтелехии, Западу предназначена программа действия и, соответственно, двойственности, ибо какое же действие без субъекта и объекта? Востоку же – программа недействия, недвойственности, ненарушения Целого, которое уже есть, задано Божьим Промыслом или Великим Дао, предсуществует и проявляется самоестественно, когда пробуждается сознание. Половина ни при каких обстоятельствах не может стать целым – на макро– и микроуровне, в жизни одного человека и всего космоса. И наука, развившаяся на Западе, нуждается в недостающей половине Знания. Какие бы надежды ни возлагали на системный подход, он возник на той же основе (греч. «система» – целое, составленное из частей). Но природа Будды неделима. Он говорил в Сутре о Великой Нирване: состоящее из частей подвержено распаду. Истинная природа сущего неделима. Есть над чем задуматься. Будда есть Сознание, которое потенциально присуще всему, но познается лишь пробужденным умом. Для пробужденного центр везде, в каждой точке: «Одно во всем и все в Одном». Такой тип связи и есть Целое, недоступное линейному мышлению, лишенному свободы.

Но если бы интуиция Целого не была присуща вселенскому Разуму, то не прозвучало бы тютчевское: «Все во мне – и я во всем». А Владимир Эрн не сказал бы: «Целое становится целым при допущении, что оно не механическая сумма отдельных частей, отдельных жизней, а живой организм, обладающий своим особым центром жизни». [393] Но это нужно было доказывать. Проблема Целого особенно актуальна в наше время, чреватое неустойчивостью. Что же мешает самореализоваться Целому? Не забвение ли Великого Предела, без которого энергия Инь-Ян превращается в свою противоположность?

Но вернемся к началу, к истокам, чтобы не блуждать в иллюзорном мире-майе, где не найти ответа. Попробуем понять, для чего грекам понадобился Хаос.

Прежде всего во Вселенной Хаос зародился, а следом

Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный…

Черная Ночь и Эреб родились из Хаоса…

(Гесиод. Теогония, 116–120)

Греческое слово Хаос происходит от «хайно» – «разверзаюсь». Философы под Хаосом понимали неупорядоченную материю, «состояние древнего беспорядка», «великой неразберихи», предшествующей возникновению Космоса (Платон. Политик, 273). Неупорядоченную материю, согласно Анаксагору, способен упорядочить Ум-Нус. Свойства Нуса греки, возомнившие себя «богоравными», приписали себе. «В мире много сил великих, // Но сильнее человека нет в природе ничего» (Софокл. Антигона). Всесильные греки достигли высочайшего в науке и искусстве: «Чрез меня открыто, что будет, // Было и есть, чрез меня согласуются песни и струны» (Овидий. Метаморфозы, 1, 317–318). Но Хаос продолжал преследовать их по пятам, внося разлад в жизнь, как предвидел Платон: «Когда же космос отделился от Кормчего, то в ближайшее время после этого отделения он совершал прекрасно; по истечении же времени и приходе забвения им овладевает состояние древнего беспорядка, так что в конце концов он вырождается, в нем остается немного добра… и, вбирая в себя смесь противоположных [свойств], он подвергается опасности собственного разрушения и гибели всего, что в нем есть» (Тимей, 28 А).

Не потому ли так все получилось, что роль кормчего взял на себя человек, далекий от совершенства? Возомнив себя центром Вселенной, он утратил этот центр в себе. Антропоцентризм определил судьбу, обусловил тип мышления и характер западной цивилизации. Поначалу действительно все шло хорошо, пока человек не почувствовал, что теряет почву под ногами, из центра оказался на периферии, вовсе потерял дорогу к себе.