Китай, Россия и Всечеловек

А может быть, и не нужно русской душе входить в состояние самозабвения. У каждого народа свой Путь, лишь бы не идти в обратную сторону. Это случается даже с японцами: от правильного порядка (дзюн-гяку) могут повернуть к неправильному (гяку-дзюн), и начинаются невзгоды. В период увлечения Европой, после «открытия дверей», реставрации императорского правления Мэйдзи (1868), в Японии появились ниспровергатели традиций, и хайку утратили глубину: из сферы Неизменного перешли в мир изменчивый. Были такие, кто отвергли исконную традицию – следовать времени года, забыв, что могут быть относительны человеческие чувства, но не Чувство Природы. Однако японцы лишь на время могут отойти от исконного Пути, расплачиваясь за отступление дорогой ценой. Поэт-модернист Нацуиси Банья, родившийся в 1955 году, не может не ощущать того, что ощущали его предки:

вон там мой разум!

в прогалах

хлопчатых туч. [433]

Что уж говорить о поэте и исследователе японской классики Мурамацу Томоцугу (псевдоним Кока), который видит мир глазами хайку, основал журнал «Снег», где уже много лет печатает своих собратьев со всей Японии и не только. Для него «сезонное слово» ( киги) священно. Вот несколько из «снежного цикла» 1994 года «Благие хайку»:

На снегу

Под снежным небом

Люди живут.

На снегу

Под снежным небом

Живет любовь.

На снегу

Под снежным небом

Жизнь прошла…

Не потому ли, что снег ассоциируется с Россией, в любви к которой он признается. «Мой „Символ веры“»: «Я люблю русских. Я думаю, что русские – самая удивительная нация в мире. Из всего, что я прочел за свою жизнь, меня более всего потряс роман Льва Толстого „Война и мир“… В музыке больше всего люблю Пятую симфонию Чайковского… Я думаю, что с романом „Война и мир“ Толстого можно сравнить только японские хайку».

Вот вам и «клиповое сознание»! Что посеешь, то и пожнешь.

И об этом вещает китайская мудрость.

Май 2010

Духовная эволюция (от горизонтали к вертикали)

А по словам Гесиода: Прежде всего во Вселенной Хаос зародился… (но) должна быть среди существующего некая причина, которая приводит в движение вещи и соединяет их.

Аристотель. Метафизика, 1, 4

Почему наступило разочарование в идее прогресса, на который уповали последние века? Не потому ли, что уповали «во имя свое», понимая прогресс как ускоренное движение по горизонтали, кратчайшим путем – между двумя точками? Движение ради обладания, неважно чем – временем, пространством, техникой, энергией. Словом, «быть, чтобы иметь». Мечтали преодолеть зависимость от изначального Хаоса и обрести свободу. Но что-то мешало. Не то ли, что прежним оставалось сознание, раздвоенное, нацеленное на борьбу, неважно с кем и с чем?

Но посягающий на свободу другого впадает в зависимость от того, что хотел покорить. Таков закон высшей Справедливости, или Великого Дао: покоряющий становится покоренным, если не другими, то самим собой. Дао все ставит на свои места – в соответствии с предустановленной гармонией, которую понимали как закон благого Равновесия (Хэ). Человеку назначено одухотворять сущее, но одухотворяет одухотворенный – «Рожденный в духе», по словам Апостола Павла. Одухотворенный не сталкивает одно с другим, не требует жертвы.

Возомнив себя всесильным, господином положения, человек захотел покорить пространство и время – и был ими покорен. Веря в прогресс во имя удобства, краткости движения к намеченной цели, расположил по прямой смену фаз человеческой истории. У Освальда Шпенглера были основания назвать придуманную во имя «прогресса» прямолинейную связь – древность, Средневековье, Новое время – полной нелепостью. В одномерности, линейном мышлении он распознал причину «Заката Европы».

Ортега-и-Гассет назвал прогресс «растяжимой тюрьмой», где заправляет всем «человек массы». Последний, будучи сам безликим, видит во всем, и в государстве, анонимную силу. «Вот величайшая опасность, угрожающая сейчас цивилизации: подчинение всей жизни государству… поглощение всей общественной спонтанной инициативы государственной властью, а значит, уничтожение исторической самодеятельности общества, которая в конечном счете поддерживает, питает и движет судьбы человечества» («Восстание масс», вышла в 1930 г.). А Макс Вебер пришел к выводу: все экономические тенденции ведут к возрастанию несвободы.