Китайская физика. Опережала ли традиционная наука Запад?

Метафизика продолжает вопрошать: «Кто?», «Зачем?», «Почему?» – там, где заканчивается наука. А вот кого она вопрошает? Точно не природу, так как не опирается на эксперименты, но и не Бога, так как отделяет себя от религиозных доктрин. Остается только собственный разум философа. Но можно ли ему верить? Ведь всякая вера уязвима для разума, даже вера в сам разум!

Философы сломали множество копий в поединках с гидрой рефлексии разума о самом себе, но (как обычно в философии) не пришли к какому-то общепринятому выводу. Существует ли мир сущностей, постигаемых только разумом и недоступных чувственному восприятию? А если существует, то в каком смысле? Как он соотносится с миром, данным нам в ощущениях? Как и многому в западной философии, началу дискуссии положили древние греки. Платон ввел аллегорию темной пещеры, на входе в которую сидит мудрец, спиной ко входу и видит на стене тени, отбрасываемые невидимыми предметами. Наблюдая тени, мудрец пытается что-то понять о сути невидимых предметов. Образ Платоновой пещеры с тех пор постоянно присутствует в построениях философов. Невидимые предметы, отбрасывающие тени, Платон считал идеями – «ноуменами», которые существуют вне нашего чувственного восприятия. А вот тени, которые мы видим, – это «феномены», то есть объекты данные нам в ощущениях. Феномены даны в ощущениях, а ноумены – то, что можно мыслить, но невозможно воспринять органами чувств. Проще говоря, халву можно попробовать на вкус, а «аромат» кварка можно только мыслить. Средневековая философия переняла многое из учения Платона, в том числе понятия ноумена и феномена. Особое внимание уделяли ноумену, поскольку полагали, что он имеет отношение к Богу. Религиозный привкус ноумена сохраняется до сих пор. В Новое время понятия ноумена и феномена связывают с именем Канта. Это понятия были центральными в его «трансцендентальной» философии, где теология была уже отброшена. Для Канта ноуменальный мир – внеопытный, то есть он вне рамок чувственного опыта (поэтому его невозможно познать до конца!). Таким образом, мир ноуменов – это мир «вещей-в-себе». Феномены же относятся к познаваемой части мира, поскольку доступны нам благодаря опыту – это мир «вещей-для-нас». Любое знание есть результат познавательной деятельности, и Кант делит его на «апостериорное знание» (знание, которое человек получает в результате опыта) и «априорное знание» (доопытное, то есть то, которое существует в разуме изначально). Апостериорное знание может быть только предположительным, но не достоверным, а априорное очевидно и абсолютно достоверно как с опытной проверкой, так и без оной. Как нам даются «вещи-для-нас»? Не только в ощущениях, но и посредством «чувственного созерцания», осуществляемого рассудком, который «не черпает свои законы (apriori) из природы, а предписывает их ей». Время и пространство по Канту – это априорные формы чувственного созерцания. Математика – наука целиком из области чувственного созерцания и отделена от физики непроницаемым барьером, ибо последней запрещается вводить ненаблюдаемые сущности – ноумены. Этим барьером Кант отделил физику от Метафизики, что дало новую жизнь ньютоновскому предупреждению (Физика, бойся Метафизики).