Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Профессиональный, творческий потенциал интеллигенции, её идеологическая ориентация продолжали беспокоить руководство. Пресса по-прежнему уделяла очень много внимания разъяснению вопросов, связанных с интеллигенцией, политике по отношению к ней. Печать вновь и вновь признавала, что «некоторые товарищи» (скорее всего, выдвиженцы «культурной революции») настаивают на возвращении к «сплочению, воспитанию, перевоспитанию» интеллигенции. Поэтому «работа по осуществлению политики в отношении интеллигенции в различных районах, различных отраслях ведется очень неравномерно; очень незначительны результаты, достигнутые в районах национальных меньшинств, так что у некоторых людей по этому поводу появляются определённые упадочнические настроения»[1102].

Действительно, процесс привлечения деятелей умственного труда к работе очень тормозился наличием взглядов, в значительной степени являвшихся результатом всей культурной политики предшествующих десятилетий. Неуважение к интеллигенции, отрицание вообще важности умственного труда и непонимание его особенностей; недостаточно чёткое представление о роли и месте интеллигенции в государственном строительстве; неверие в её патриотизм; утверждения, будто приём слишком большого числа интеллигентов в партию может повлечь за собой изменение её характера, будто и без интеллигенции можно успешно решать задачи четырёх модернизаций,— эти и им подобные положения печать объясняла сохраняющимся влиянием левачества, «идеологии мелких производителей». Левацкий уклон, констатировала печать, глубоко укоренился, и «многие товарищи» в новой обстановке никак не научатся правильно проводить партийную политику, в том числе и в отношении интеллигенции[1103]. Искоренение неуважительного отношения к интеллигенции и создание ей необходимых рабочих и бытовых условий были объявлены задачей всей партии.

Одним из конкретных методов выполнения этой задачи явилось, например, выдвижение «героев» из среды интеллигенции, которым рекомендовалось подражать. Так, прославлялся студент Чжан Хуа, который погиб, спасая пожилого крестьянина. Печать характеризовала его как молодого человека с серьёзными духовными запросами. Его невозможно сравнивать с «образцом для подражания» начала 60‑х годов — знаменитым Лэй Фэном, «бессловесным винтиком», человеком, пусть добросовестным и порядочным, но весьма ограниченным и откровенно малограмотным. 25 ноября 1982 г. Центральный военный совет КНР опубликовал приказ о присвоении Чжан Хуа посмертно почётного звания «отличный студент, обладающий высокими идеалами и готовностью к самопожертвованию»[1104].

Довольно длительная кампания была развёрнута по поводу смерти научного сотрудника НИИ оптических приборов в Чанчуне физика Цзян Чжуина и инженера-электронщика из провинции Шэньси Ло Цзяньфу. Эти люди почти одновременно скончались соответственно в возрасте 43 и 47 лет. Причина их гибели — большие перегрузки на работе, тяжёлые материальные и бытовые условия, практическое отсутствие медицинской помощи, связанное с нехваткой врачей и больниц. О Цзян Чжуине, например, писали, что он был исключительно бескорыстен и предан своей работе так, что забывал о своём здоровье, недоедал, недосыпал, недолечивался. Известно к тому же, что отец Цзян Чжуина был «ошибочно» репрессирован в 1954 г. по политическим мотивам; мрачная тень возможных гонений лежала и на сыне. Этот мощный психологический стресс, несомненно, ускорил смерть чанчуньского физика.

Таких смертей, по-видимому, было немало. Не случайно в связи с очерками о Цзян Чжуине и Ло Цзяньфу в редакции газет поступило огромное число писем, призывавших улучшить медицинское обслуживание интеллигенции, условия их труда и быта. «Гуанмин жибао» печатала такие письма под рубрикой «Нужно усилить заботу о живых Цзян Чжуинах и Ло Цзяньфу»[1105]. На примере обоих покойных пропагандировался патриотизм интеллигенции, её преданность делу четырёх модернизаций. Президент Академии общественных наук Китая Ху Цяому выразил надежду, что все будут учиться у Цзян Чжуина и Ло Цзяньфу, и ещё большую надежду на то, что все, кто до сих пор не доверял интеллигенции, пересмотрят свои взгляды[1106].

В первой половине 1983 г. в оценках интеллигенции вообще преобладали мажорные тона, подчёркивалось, что материальная и духовная культура высокого уровня может быть создана только при самом активном участии интеллигенции. Во всех официальных рассуждениях на эту тему неизменно подтверждалось намерение руководства уравнять интеллигентов во всех отношениях с рабочими и крестьянами, для чего требовалось «в политике — одинаково относиться ко всем без исключения, в работе — использовать интеллигентов, предоставляя им свободу действия, в быту — заботиться о них и считаться с их интересами»[1107].