Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Журнал «Хунци» выступил со статьей, порицающей предубежденное отношение к литературе и искусству в прошлом. В статье подчёркивалось: прежде литературу осуждали если не как «антипартийную, антисоциалистическую, противоречащую идеям Мао Цзэдуна, то как страдающую гигантоманией, тягой к иностранному, увлечением древностью, феодализмом, буржуазностью, ревизионизмом»; если не как «оболванивающую рабочих, крестьян и солдат, то как приукрашивающую интеллигенцию». «Хунци» признал, что, хотя в общем отношение к интеллигентам изменилось, всё же «кое-где» политика в этой области как следует не осуществляется, и даже некоторые лучшие представители интеллигенции, «толковые люди» подвергаются нареканиям[1108].

Весьма остро стоял вопрос о приёме интеллигентов в партию. Печать постоянно сетовала на трудности, которые возникают перед ними на этом пути. К середине 80‑х годов руководящие посты во всех областях жизни в подавляющем большинстве оставались за партийными кадровыми работниками. Свыше 70 % их имели только начальное образование; естественно, в условиях научно-технической революции, всесторонней модернизации и реформ эти люди не соответствовали вставшим перед ними задачам. Рост числа образованных людей в рядах партии позволил бы руководству назначать профессионалов на ответственные посты всех уровней, заменяя ими малограмотных кадровых работников. Членство в партии избавило бы интеллигентов от психологии аутсайдеров, повысило бы их престиж в глазах широких партийных масс, способствовало бы развязыванию их творческой инициативы и трудовой активности.

Мотивы для настойчивых попыток разрешить эту проблему, как видим, немаловажные. Однако дело продвигалось туго. В своих усилиях руководство зачастую наталкивалось на глухую стену сопротивления и саботажа. Как признал председатель Центральной комиссии советников КПК, одновременно являвшийся и первым секретарём Комиссии по проверке дисциплины КПК, Чэнь Юнь в мае 1981 г., «политика партии, направленная на увеличение количества членов партии среди интеллигентов, ещё далека от осуществления». Интеллигент, пытающийся вступить в партию, продолжал он, зачастую получает от ворот поворот, дело доходит до того, что отдельные интеллигенты, всю жизнь хотевшие вступить в партию, становятся её членами только посмертно, после совершения какого-либо подвига и гибели! О возмущении Чэнь Юня по этому поводу писал в 1983 г. обозреватель «Жэньминь жибао». Отмечая, что «кое-какие» сдвиги в этой области имеются, он признал:

«В отдельных местах не ценят тех интеллигентов, которые хотят вступить в ряды партии, не подходят диалектически к их происхождению и биографии, требуют от них немыслимого совершенства, чинят им всяческие препоны. Многие утверждают, будто если работник умственного труда старательно трудится — значит он „жаждет славы, ищет выгоды“, если он хочет стать членом партии — значит у него „нечистые побуждения“»[1109].

«Жэньминь жибао» назвала подобное отношение крайне несправедливым, призвала к желающим вступить в партию интеллигентам подходить так же, как к рабочим и крестьянам, каждый из которых тоже имеет какие-то недостатки.

Печать приводила конкретные примеры препятствий, чинимых интеллигентам при их попытках вступить в КПК. Так, на факультете одного из вузов страны за 24 года в партию не был принят ни один интеллигент; один из тамошних профессоров написал 41 (!) заявление о приёме, но ему так ничего и не ответили. 43 участника одного из песенно-танцевальных ансамблей в разное время подавали такие заявления, но с 1960 по 1983 г. лишь один из них был принят в КПК. Некий композитор подал в партячейку заявление, а потом сам случайно обнаружил его в куче макулатуры. Кому-то предлагают ждать, и они ждут безрезультатно по 20 лет. Иным назначают «проверку», молодой становится человеком среднего возраста, затем стареет, а «проверка» всё продолжается… Многие интеллигенты неоднократно объявлялись передовыми работниками, образцами в труде, однако вступить в партию так и не смогли. В заключениях о некоторых пересмотренных «делах» периода «культурной революции» специально «оставляли хвосты», что, конечно, служило препятствием для приёма интеллигентов в партию[1110].