Китайская власть

Миссия Избранта Идеса (1692–1695), направленная Петром I, подтвердила достигнутые в Нерчинске договоренности, касающиеся торговли, и уже в 1693 г. из России был отправлен первый казенный караван. Первое время доля частных товаров в караванной торговле превышала долю государственных, но уже с 1699 г. государство сконцентрировало всю торговлю мехами (а это основной продукт экспорта России в Китай) в своих руках.

Концентрация торговли в руках государства увеличила прибыли казны, но в целом привела к сокращению объемов русско-китайской торговли, при этом предметом вывоза из Китая были серебро, золото и драгоценные камни, что совершенно не удовлетворяло потребностей ни населения Сибири и России, ни населения Монголии и Китая.

Всего за период с 1693 по 1719 г. из России отбыло в Китай десять караванов. С 1719 по 1724 г. наблюдается перерыв в караванной торговле, вызванный политическими осложнениями в российско-цинских отношениях. Но с 1724 г. караванная торговля возобновляется и ведется до 1756 г., когда фактически посылка караванов в Пекин прекращается.

Кяхтинский договор 1727 г.

Именно действия по концентрации русско-китайской торговли в руках государства явились основной причиной дальнейших осложнений в русско-цинских отношениях. Товары российских частных предпринимателей, вытесненные с рынков Пекина государством, нашли спрос в приграничной Халха-Монголии. «Торговые операции, которые велись в Урге, по своим размерам даже превышали стоимость русско-китайского торгового оборота с Пекином».

Тут нужно обратить внимание на специфику торговых отношений между земледельческой и кочевой цивилизацией. Роль обмена продуктов ремесленного производства на скот, выращиваемый кочевниками, огромна, так как кочевники нуждаются в разного рода ремесленных изделиях, но обеспечить сами себя не имеют возможности. Кочевники фактически зависят от рынков земледельческих стран. Таким образом, та страна, которая ведет торговлю с кочевниками, невольно распространяет на кочевников свое влияние, делает их зависимыми от своих рынков. В данном случае российские купцы, торговавшие на территории Северной Монголии, невольно стали привязывать кочевников Халхи к рынкам России, втягивая их тем самым в орбиту политического влияния России.

Цинские власти, окончательно присоединившие Халха-Монголию в 1691 г., были крайне не заинтересованы в росте русского влияния в регионе, потому что, во-первых, это, естественно, подрывало их влияние в Северной Монголии, во-вторых, Халаха-Монголия — это плацдарм, где развертывалась маньчжуро-китайская армия для ведения боевых действий в Джунгарии, противоречия с которой обострились к 1712 г. В 1714–1715 гг. произошли столкновения цинской и джунгарской армий за Хами и Турфан, а в 1718–1720 гг. цины вытеснили джунгар из Тибета, распространив на него свое влияние. Естественно, что цины опасались за свой фланг, который примыкал к российским владениям. В случае войны России на стороне джунгарского ханства удар ее войск по незащищенному флангу цинов вызвал бы серьезные последствия, а потеря Халхи, вовлеченной в орбиту российского влияния, явилась бы для цинов разрывом коммуникаций воюющей в Джунгарии армии и, как следствие, поражением в войне. Перспектива русско-джунгарского союза становилась все более реальной: Джунгария, стремительно терявшая свои позиции в Центральной Азии, в 1716 г. начинает переговоры с Россией по поводу принятия Джунгарии в подданство к последней, тем самым обеспечив себе союз с Россией.

Но все попытки создать русско-джунгарский союз были обречены на неудачу в условиях существовавшей русско-китайской караванной торговли, возможное свертывание которой влияло на сдержанность России по отношению к империи Цин.