Китайская власть

Уже по итогам I квартала 2020 г. Сокращение внешней торговли КНР составило 14%, по итогам первого полугодия — 8%, таким образом, с учетом дальнейших кризисных явлений в американской экономике ожидалось, что по итогам 2020 г. совокупный товарооборот КНР мог сократится на 10–15%, или на 450–600 млрд. долл., что нанесло бы колоссальный удар по китайской экономики. Тем не менее, масштабная программа постковидного восстановления в США, предполагающая субсидирование потребителей и различных секторов экономики, позволило китайскому экспортному сектору стабилизировать поставки в США в 3-м квартале и нарастить поставки в США к 4-м кварталу 2020 года, особенно отчетливо китайский экспорт стал расти при переходе власти от Д.Трампа к Дж.Байдену: за первые два месяца 2021 года товарооборот Китая и США увеличился на 90%, что нельзя объяснить только новогодними праздниками и низкой базой локдауна экономики в 2020 году.

[1] Здесь и далее речь идет о товарной торговле, торговля услугами указывается отдельно.

[2] www.theglobaleconomy.com существует иная точка зрения, что на долю внешней торговли приходится уже 30% ВВП Китая.

[3] В предыдущие пять лет внешняя торговля Китая испытала шок в 2015-2016 годах, когда общий товарооборот КНР сократился с 4 трлн долл в 2015 году до 3,6 трлн долл по итогам 2016 года – в следствии в том числе масштабного обвала фондового рынка страны.

roles(reader-all)

Китайская власть - Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему (продолжение)

Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему (продолжение)

Объективная картина указывает на то, что основой торговых отношений для КНР служат Восточная Азия и только потом партнеры в Америке и Европе. Именно здесь разворачивается беспрецедентно тесная кооперация между материковым Китаем и по сути китайскими диаспорами, контролирующими промышленный, торговый и финансовый сектор стран Юго-Восточной Азии.

Для полноты картины важно отметить, что, в отличие от начала периода реформ и открытости, когда у Китая была третьестепенная роль в мировой торговле, сегодня для всех вышеозначенных игроков Китай превратился в первого торгового партнера, замкнув мировые хозяйственные связи в значительной степени на свой экономический организм.

В 2017 г. объем товарной торговли Китая составил 11,5% от мировой, что незначительно превысило объем товарной торговли США — 11,1%, при этом аналогичный показатель Гонконга — 3,2% от мировой.

Вторым важным замечанием в рамках совокупного роста вовлеченности КНР в глобальный рыночный капиталистический механизм и совокупного роста его влияния на мировую капиталистическую систему является также переориентация «малых китайских государств» с торговли с США на торговлю с КНР: таким образом, торговля КНР с Гонконгом, Макао, Тайванем, Сингапуром, которые ранее выполняли роль сборочных цехов западных стран, стала теперь внутренней кровеносной системой единого глобального китайского экономического механизма, в физической основе которого лежат коммуникации Южно-Китайского моря, защита которого теперь является для КНР защитой стратегии дальнейшего роста этого единого китайского организма под флагом КНР:  Доля торговли с КНР в товарообороте, %Торговля со всеми китайскими государствами в общем товарообороте, %Тайвань23,0735Гонконг49,258,3Сингапур14,428Макао31,950,2

Учитывая, что торгово-промышленный сектор экономики Таиланда, Малайзии, Камбоджи и Мьянмы в значительной степени контролируется китайскими диаспорами Гуандуна и малых китайских государств, реальный объем «кровотока» в китайском организме может быть значительно выше указанной статистики. Этот вопрос требует глубокого и детального осмысления в рамках изучения стратегии Китая по установлению контроля над Южно-Китайским морем.

Таким образом, из объектов промышленной и финансовой системы Великобритании и США китайские государства за последние сорок лет совершили значительный разворот в сторону единой, замкнутой на общий китайский экономический организм системы, центром которой является КНР при серьезной сохраняющейся автономии Сингапура и Тайваня, находящихся в состоянии стратегического выбора между статусом сателлитов мировой англоговорящей капиталистической системы и будущей китайской глобальной экономики. При этом Сингапур, а не Тайвань является максимально слабым звеном в стратегии КНР по созданию единого торгово-экономического организма.

Дальнейшая инкорпорация малых китайских государств и китайских кластеров Юго-Восточной Азии в единый организм — задача первого порядка военно-политического руководства КНР, пока использующего только методы экономического воздействия, но активно переходящего к акциям военно-политического характера.